Брачный контракт кентавра

– Угу, – кивнул мусорщик, подтаскивая бачок к грязному автомобилю. – А еще лучше так: кто положил, тот пусть сам и отвозит. У нас забастовка была, пять дней по поселкам не ездили, а сейчас договорились. Вона сколько вы нажрали!

Парень с явным трудом опрокинул содержимое бака внутрь железного короба, я машинально посмотрела на отходы Ловиткиных. Упаковки из-под йогурта, молока, пустые жестянки собачьих консервов, смятая фольга, очистки, объедки, тряпки, сумка…

– Стой! – заорала я.

– Чего? – вздрогнул парень.

– Покажи мне тот ридикюль, – велела я.

– Хочешь себе забрать? – ухмыльнулся мусорщик. – Красивая штукенция. Ей небось сто лет, потертая, и крепеж у разодранной ручки разный, одно кольцо блестящее, другое матовое.

У меня вдруг заболела голова. Вернее, она загудела от нового вопроса.

Как украденная у меня сумка очутилась в баке Ловиткиных? Да просто! Привалова переоделась, прихватила мой ридикюль и вышла за ворота. Мусор Диана выбрасывает в бак около своей калитки. Мы кладем отбросы в мешки и выносим их на специальную площадку. Но не все в поселке поступают подобным образом, кое-кто из жильцов предпочитает платить за то, чтобы мусорщик сам подъехал к ним и опустошил бак с отходами. Таня увидела контейнер Ловиткиных, и в тот момент ручка моей старой сумки разорвалась, пришлось Приваловой избавляться от ридикюля. Или?..

Войдя в дом, я поднялась в спальню и включила диктофон, чтобы тщательно изучить все сделанные за последние дни записи. Около трех часов я слушала чужие голоса, потом позвонила Рыбаковой и попросила:

– Олеська, узнай, почему милиция заподозрила Татьяну в совершении преступления. Я помню про улики, про свидетелей Панкратову и Водоносова, которые видели перепачканную девушку в окровавленной одежде. Но что или кто подтолкнул оперативников повнимательней присмотреться к сводной сестре убитого?

Ответ я получила через час. Посидела некоторое время в задумчивости, потом соединилась с Костиным и спросила:

– Ты когда приедешь домой?

– Уже собрался. А что? – в свою очередь поинтересовался майор.

– Я узнала много интересных фактов и теперь не знаю, как поступить, – призналась я.

В среду, около часа дня, я впустила в наш дом Тамару Макееву вместе с Дианой Ловиткиной и радостно воскликнула:

– Огромное спасибо, что пришли, очень рада вас видеть! Честно говоря, я боялась, что вы сочтете меня сумасшедшей. Попросила Диану найти женщину, которая сможет выгнать из коттеджа призрак, и многим мое поведение покажется странным.

– В отличие от большинства людей я великолепно знакома с проявлениями нечистой силы, – серьезно ответила Макеева, – и понимаю, как тяжело жить рядом с призраками.

– Ну, я пойду, – сказала Диана.

– Пожалуйста, останься, – взмолилась я, – мне страшно.

– Если Тамара не возражает, – пожала плечами Ловиткина.

– Нет, – улыбнулась Макеева, – чем больше людей, тем лучше.

Полчаса ведунья готовилась к действу. Она надела наряд, сильно напоминающий балахон куклуксклановца, дала нам с Дианой по толстой свече и велела:

– Будем обходить дом. Заглянем во все уголки, и когда обнаружим нечисть, ничего не бойтесь. Призрак сгинет от священного огня и дыма Заратустры.

– Это что? – прошептала Диана, явно впечатленная услышанным.

Макеева продемонстрировала обычное кадило.

– Сейчас разведу пламя, и будет дым Заратустры.

Мне стало смешно. Наверное, клиенты Тамары никогда не слышали о книге Ницше «Так говорил Заратустра», и никто не обращает внимание на путаницу в терминах. Макеева сейчас говорит о призраке, раньше упоминала домового. Кстати, ведь даже я на какой-то момент поверила в чертовщину, назвала привидение Малютой и пыталась угостить ужином.

Из кадила повалили сизые клубы, Диана судорожно закашляла.

– Сейчас открою окна, – предложила я.

– Нет, не надо, – запретила Макеева. – С божьей молитвой пойдем по дому, терпите! Ни малейшей щелочки не должно быть, иначе призрак наружу просочится и вернется потом на старое место.

Я одобрительно кивнула. Молодец, Макеева, техника обдуривания клиентов отточена до филигранности. Любой человек от едкого дыма начнет чихать и сморкаться, из глаз у него польются слезы, где уж тут разглядеть очертания призрака. Тамара помашет кадилом, бросит на пол мешок, который предусмотрительно держит в левой руке, и объявит: «Злой дух пойман, несите мой гонорар».

– Начали! – бодро скомандовала Макеева и пошла в гостиную, тряся кадилом. – Как ты назвала домового?

– Малюта, – пискнула я.

Когда процессия поднялась на второй этаж, я была сыта по горло спектаклем и мечтала лишь об одном: скорей бы Тамара прекратила изгнание беса, в доме стало нечем дышать. Но Макеева решила отработать немалую плату.

– Изыди, Малюта! – выла она. – Покажись и сгинь! Во имя живого очнися!

– Вижу! – вдруг заорала Диана. – Ой, мама! Он и вправду существует! Караул!

Взвизгнув, Ловиткина присела на корточки и, уронив на пол свечу, прикрыла голову руками. Я живо наступила на горящий фитиль – только пожара мне не хватает, я не готова сжечь мифического Малюту вместе с коттеджем.

– Не бойся, – заунывно завела Тамара. – Уходи, нелюдь… Ой!

Макеева попятилась.