Брачный контракт с мадонной

Стоя под крымским солнцем в жёлтом купальнике, я вдруг поняла, что сумасшествие приняло меня в свои радушные объятия. И как давно, я не знаю. Недаром утром я предпочла жёлтый купальник красному.

— Может быть, это монтаж? — жалобно спросила я в большей степени у себя, чем у Геральда. — Сейчас фотошоп[5] творит чудеса…

— Фотошоп?!! — заорал он так, что нас услышали загорающие на пляже. — Фотошоп?!! Пойдём! Быстрее пойдём! — Он схватил меня за руку и потянул вниз, к народу. Не скажу, чтобы мне совсем уж не нравилось, как по-хозяйски он тянул меня за собой.

Мы сбежали с ним вниз, туда, где у берега болтался наш катер (или это была всего лишь моторная лодка?). На берегу сидел несчастный, красный экскурсовод. Он снял с головы панаму и обмахивался ей как анемичная барышня, которая боится лишиться чувств. Обрадовавшись нашему появлению, он подскочил с земли и начал с энтузиазмом отрабатывать своё жалованье:

— А знаете ли вы, что знаменитый фильм «Спортлото-82» снимался именно тут? Это поистине звёздное место…

— Скажите, — перебил его Геральд, — вы помните эту девушку? В прошлом году мы отдыхали с ней в Судаке примерно в это же время? Вы водили нас на экскурсию в Генуэзскую крепость!

— Как же я могу забыть такую красивую девушку! — всплеснул ручонками экскурсовод. — Конечно, я вас прекрасно помню. Очень красивая пара! В прошлом году вы друг от друга ни на минуту не отрывались, поэтому я удивился, что сегодня на катере вы вели себя как незнакомые люди. Вы помирились? Я очень рад!!! Царская бухта творит чудеса! А знаете ли вы, что знаменитый фильм «Анна Каренина»…

— Ну, что скажешь? — хмыкнул, заглядывая мне в глаза, Геральд.

— Я сошла с ума. Какая досада! — ответила я знаменитой фразой Фаины Раневской.

Впрочем, одно мне в этой истории нравилось — то, что Геральд мой любовник. Может, и правда, попробовать пожить в шкуре Жанны, ведь мне порядком поднадоела моя пресная жизнь, где самым острым моментом была забытая для бритья пенка?! Парочка, правда, чего-то там натворила такого, с чем можно нестись в ментовку, но зато можно попробовать словить адреналина, не пользуясь услугой тарзанки. Экономия — десять гривен.

— Вы знаете, — вдруг шёпотом сказал нам экскурсовод, — все думают, что я алкоголик! — Он постучал по пластиковой бутылке. — А я диабетик! — Он радостно захохотал. — Это вода! Ха-ха!

— По мне так лучше быть алкоголиком, чем диабетиком, — невежливо буркнула я, и Геральд захохотал, приняв мою шутку.

— А знаете ли вы, что знаменитый фильм…

— Пойдём, — потянул меня за руку Геральд, и мне показалось, что я знаю его сто лет…

* * *

Жаркая крымская ночь слепила намертво наши тела. Окна моей хибары, которую я по знакомству сняла по здешним меркам за сущие копейки, были открыты, но никакого движения воздуха не ощущалось. Геральд лежал на боку, обняв меня правой рукой.

Когда мы на катере вернулись в Судак, Геральд потащил меня по побережью, тыча пальцем в какие-то кафешки, шашлычные, лежаки на пляже и даже Генуэзскую крепость, маячившую там, где летали птицы. Он спрашивал:

— Ты помнишь? Нет, ну ты помнишь?!

— Нет! — смеялась я. — Я в Крыму первый раз!

— Ты опять за своё! Пойдём! — Он затащил меня в миленький греческий ресторанчик, расположенный в полуподвале, где сам чернявый хозяин-грек встречал посетителей у дверей. Я приготовилась хорошо поужинать, но Геральд остановил меня на пороге и спросил у хозяина:

— Скажите, мистер, вы помните нас?! В прошлом году мы не пропускали ни одного вечера, чтобы не спустить у вас кучу денег!

— Конечно, помню, — заулыбался грек. — Вас трудно забыть, вы очень красивая пара. Девушку наш персонал прозвал Изабель Аджани, а вас Пирсом Броснаном. Проходите, пожалуйста…

Но Геральд выдернул меня из подвальчика, как опытный стоматолог расшатанный зуб.

Заправщик на автозаправке вспомнил, как мы заправляли у него в прошлом году взятую напрокат машину.

Продавец в цветочном магазине радостно со мной поздоровался и сказал, что помнит, что я люблю чайные розы.

Шашлычник в шашлычной сказал, что я обожаю непрожаренное мясо с кровью. Это была вопиющая ложь.

— Стоп! — крикнула я так громко, что все, кто трапезничал в это время под тентом, повернули в нашу сторону головы. — Стоп, господа! Это не может быть правдой. Я вегетарианка!!!

Геральд вздохнул тяжело и сказал всем присутствующим «извините» с таким видом, будто его собачка описала мантию королевы. Он обнял меня за плечи, и мы ушли. Я наотрез отказалась заходить ещё куда-либо. Я пригласила его в свою хибару, которую я сняла… впрочем, это я уже говорила. Я пригласила Геральда к себе, чтобы показать паспорт.

Когда я молча протянула ему красную книжицу, он отвёл мою руку в сторону и сказал:

— Знаешь, что может быть надёжнее твоего паспорта?

— Что?!

— Татуировка! У тебя на пояснице, чуть пониже линии трусиков есть очень занятная картинка.

— Какая? — Я уже поняла, что он скажет правду.

— Бабочка-махаон. Красивый цветной махаон с резными крыльями. Ты сделала его в прошлом году перед поездкой в Крым.

— Я сделала его в прошлом году, чтобы не сдохнуть от скуки в дождливой Москве.