Брачный сезон, или Эксперименты с женой

Сам старик явно отвечал этому требованию. Его подбородок был тщательно выбрит и благоухал "Шипром". Вместо беретика на его голове красовалась обширная лысина, сдобренная по бокам благородными кустиками, напоминавшими клочья пены для бритья. Старик был облачен в старомодный шевиотовый костюм с острыми лацканами. Галстука, правда, не было.

Я потянулся было за телогрейкой, но дед остановил меня:

- Только пиджак! Дело-то святое!

Накинув пиджак, я попытался просунуть непослушную голову в петлю галстука.

- А галстук не надо. Он только мешать будет...

Окончательно заинтригованный, я облачился в брюки и побрел за стариком. Он держал путь наверх по скрипучей лестнице.

На втором этаже я зажмурился от ослепительного сияния люминесцентных ламп. Разглядеть обстановку не представлялось возможным. Я едва не задохнулся - воздух здесь был густой и влажный. Послышались восторженные реплики. Мужской голос, нещадно коверкая французские слова, сказал:

- Ну, Никитич, это просто магнифисан! Тре бьен! Новель! И где ты только их берешь? Новичков?

Женский показался мне знакомым:

- Ой, хорошенький какой! Прямо игрушка!

Это я-то хорошенький! Ну надо же!

- Аннет, я бы вас попросил, - сказал мужчина.

Женщина осеклась.

- По-моему, я где-то его уже видела...

- Знакомьтесь, это Арсений, - представил меня Афанасий Никитич.

- Можно Сеня, - поправил я и открыл глаза.

Передо мной стоял стол, обтянутый зеленым сукном и исчерченный мелом. За столом сидели двое. Мужчина средних лет в шляпе и черной рубашке с белыми манжетами нервно теребил колоду карт. Под его чеканным носом примостились тоненькие усики.

Женщина была мне знакома. Это оказалась давешняя разносчица газет. Только сейчас она выглядела гораздо симпатичнее: волосы стянуты в строгий узел, на шее кружевной воротничок, на плечах - цветастая шаль. Все остальное находилось под столом.

Я огляделся по сторонам. Прямо надо мной была стеклянная крыша, тщательно очищенная от снега. Через нее на меня с ночного зимнего неба взирали звезды. А под крышей в тепле и уюте произрастали сотни диковинных растений. Цвели азалии, оранжевыми солнцами свисали с веток мандарины, под самым потолком грудились начавшие желтеть связки бананов. Внизу толпились разнокалиберные кактусы. По их колючкам упрямо карабкались вверх пупырчатые огурцы и лианы, украшенные цветами всех оттенков и конфигураций.

От этого зрелища у меня захватило дух. Афанасий Никитич, гордо подбоченясь, стоял под смоковницей.

- Угощайся, а я пока представлю тебе соперников.

"Соперники" за столом приосанились. Я сорвал с ветки мандарин, а француз начал разливать привезенную мной водку.

- Альфред Бега, - начал с него Никитич. - Большой любитель преферанса. Особенно зимой, потому что летом он целиком и полностью загружен работой. Разбивает английские газоны по всему Подмосковью. На дачах у этих... У новых русских.

- Я еще подставочки для яиц собираю, - подал голос Альфред. - У вас случайно не завалялось? А то знаете, как бывает, ест себе человек яйца и не подозревает, из какого сокровища он их ест.

Я покачал головой. Подставочки для яиц у меня не было не то что с собой, но даже дома.

Тем временем старик продолжал:

- Девушку зовут Анюта Веточкина. Продает газеты в электричках...

- Да я уж знаю.

- Пришлось научить ее играть. Не век же нам с Альфредом гусарика на двоих расписывать, - пояснил Никитич и пригласил меня за стол.

- За знакомство, - предложил месье Бега и поднял рюмку. - Как говорится, бон пети!

Все выпили и сорвали по свежему огурчику. Анюта раскраснелась. Она аппетитно захрустела огурцом, с интересом поглядывая на меня,

- Ну-с, начнем, - сказал Афанасий Никитич и начал раздавать карты. Альфред принялся чертить мелом на сукне.

- Почем вист? - поинтересовался я тоном знатока.

- Сотка, - небрежно бросил француз.

- Что значит - сотка? - испугался я. - Сто долларов, что ли?

- Это Никитич придумал так играть, - успокоила меня Анюта. - Земли-то у всех - хоть отбавляй.

Теперь я понял, что имел в виду Катькин дедушка, когда говорил, что заезжий гость остался "должен семь гектар с хвостиком". Вот оно, значит, что!

- Но у меня нет земли, - еще больше испугался я. - Только денег немножко...

- На деньги неинтересно, - протянула Анюта и повела плечами под шалью.

- Я тебе одолжу для начала гектарчик, - сказал Афанасий Никитич. Потом как-нибудь отдашь, когда отыграешься.

Пришлось согласиться, и игра началась. В моей памяти мало-помалу всплывали комбинации, которым меня научила еще Кэт. Ужасно не люблю влезать в долги, поэтому мне непременно нужно выиграть или хотя бы не проиграть. "В любви мне последнее время не везет, - подумал я и посмотрел на вздернутый Анютин носик, - так что должно повезти в карты".

- Алле и вуаля, - произнес Альфред Бега и сделал первый ход в бубну.

- Ну нет бубей, хоть лбом их бей! - патетически вздохнул дедушка моей лучшей подруги и наморщил лысину.

Анюта помусолила карты и начала явно подыгрывать мне. После первого круга месье Бега разлил еще водки и предложил нечто невразумительное:

- Пур либертэ, фратернитэ и, если так можно выразиться, эгалитэ!