Брачный сезон в Уинчестере

На званом ужине у леди Холдейн, Кора, впервые после возвращения Монтэгю, заметила его издали и сразу поняла, что с ним произошло нечто страшное. Если Монтэгю и походил на корсара, то вернувшегося с галер. Кора видела, что Джулиан очень устал, потерян и сломлен. Сегодня он мало чем напоминал того Монтэгю, что появился в гостиной Сейвари в марте. Кора поняла, что надеяться не на что.

Сам Джулиан Монтэгю вошёл в гостиную леди Френсис без мыслей и предчувствий. Его безумная страсть, пережив и пик желания, и холод отстранённости, и безнадежность, пройдя Долину теней и Елисейские поля, утратила остроту и накал, превратившись в томящую боль, саднящую как незаживающая царапина. Выйдя из смертного круга, Джулиан полагал, что всё прежнее для него утратило прежний смысл. Что ему деньги, титул баронета? Дурная гордыня и пустое честолюбие… Монтэгю полагал теперь, что и Кора покажется ему таким же туманным призраком былого, и он окончательно сможет уверить себя в том, что нет в этом мире ничего устойчивого, и что её власть над его сердцем не беспредельна, что она истекла, истаяла, кончена…

Но вот Монтэгю снова, словно невзначай, бросал взгляды на высокие скулы, прекрасный чистый лоб, бездонные глаза и понял, что это — единственное, что живо в нём. Наваждение. Поистине эта женщина была его проклятием. А ведь сейчас Джулиан глядел на неё не теми отуманенными и воспалёнными глазами, что раньше, но взглядом отвердевшим и спокойным. Монтэгю отметил, что мисс Иствуд изменилась за то время, что он не видел её. Заметно похудела, стала ещё бледней, чем раньше, глаза стали глубже и печальней. Но Кора казалась Монтэгю ещё красивее, чем раньше, и сердце сжимало мукой при взгляде на неё. Её власть над ним была безмерна. На миг в Монтэгю взвихрилось яростное желание добиться её любви. Он хотел её так мучительно и страстно, что зубы его свело судорогой. Усилием воли Монтэгю одёрнул себя. Сумасшедший. Вечная гордыня, вечное самоутверждение. Разве мало его сокрушала и смиряла жизнь? Уймись, глупец. Ты что, стал достойным любви? Давно ли? При этой мысли глаза мистера Монтэгю потемнели.

Шелдон, зная его мимику, спросил, что с ним? Джулиан хандрил, нервничал и злился.

— Я знаю всё, что вы скажете, Раймонд. Я не стою любви, всё дурная надменность, я не имею права требовать…. Мои губы оскверняют… всё так. Я идиот. Не надо было приезжать. Это мистика. Я просто думал, что теперь смогу смотреть на неё спокойно. Это колдовство.

— Ну что вы, Джулиан. Скажу вам по секрету… Или не говорить? — задумчиво проронил виконт. Монтэгю пронзил его взглядом. — О вас осведомлялись и подробно расспрашивали. Мне даже показалось, что в вас… заинтересованы. Что до вашего желания, чтобы вас полюбили, то оно не надменное, а просто мужское. Хотя, боюсь, друг мой, вы многого пока не понимаете. Женщины, постоянно повинующиеся, ловящие вашу улыбку, взгляд, желание — самые страшные деспоты, они повелевают вами, как хотят…. Впрочем, это неважно.

Монтэгю искоса бросил взгляд на Раймонда. Правильно ли он понял? Между тем Шелдон, опасаясь, что сказал слишком много лишнего, поспешил вернуться к обсуждению темы «укрощения строптивой».

— Вы должны добиться её. Всё надо продумать, хотя, с другой стороны, как можно предсказать женщину? Да она одним капризом разобьёт все ваши расчёты…

Монтэгю с изумлением вытаращился на Шелдона.

— Вы же сами изволили выразиться, что мои губы оскверняют само имя Любви. Чего же я, по-вашему, могу добиться? И как же ваши моральные принципы?

Шелдон пожал плечами.

— Что до моих былых высказываний — они относились к другому человеку. Мне кажется, вы поумнели. А с точки зрения морали не вижу ничего недопустимого в желании жениться на любящей вас женщине. Добьётесь её любви — женитесь, не добьетесь — ну, она выйдет за другого. С пятьюдесятью тысячами фунтов приданого старыми девами не остаются, поверьте. — Джулиан задумчиво пережевывал персик, вслушиваясь в слова Раймонда. — Что тут аморально, помилуйте? К тому же, если же она окажется необоримой, — продолжал Шелдон, — вы сможете здорово утереть ей нос: женихи с восемью тысячами годового дохода тоже не остаются холостяками. Вы ей назло женитесь… на мисс Сейвари. — Монтэгю подбросило на стуле, он подавился персиком и закашлялся, — и даже в деньгах ничуть не потеряете, — проникновенно договорил Шелдон, постучав по спине Джулиана.

— …Чёрт!… Прекратите ваши шутки, Шелдон! Святыми вещами…

— О, ну, вот, я же говорил, что у вас и святое есть…