Брачный вопрос ребром

Петрику я уже перед самым вылетом отправила эсэмэску: «Обо мне не волнуйся, наслаждайся пресс-туром, дома все объясню».

Дружище, конечно, все равно весь изведется, но не от тревоги, а от любопытства, а это, как правило, не смертельно.

Дома я была в четвертом часу утра. И хорошо, что не раньше и не позже: можно было надеяться, что меня никто не видел.

Необходимость уйти в глубокое подполье сделалась мне ясна, едва я вошла в квартиру, которая выглядела примерно как в старом мультике со словами «просто приходил Сережка, поиграли мы немножко».

Сережка к нам приходил не иначе как с обыском и был отнюдь не деликатен. Дом, милый дом превратился в хлев, гнусный хлев!

Вообще-то мне и раньше было известно, что даже самый талантливый интерьер-дизайнер не способен преобразить жилое помещение так разительно, как я в поисках запропастившегося предмета одежды. К примеру, если я в спешке не могу отыскать парные чулки, я просто вываливаю все содержимое бельевого ящика кучей на пол и уже там произвожу энергичные раскопки в стиле голодной собачки, сохранившей приятные, но смутные воспоминания о припрятанной косточке.

Но я расшвыриваю только собственное барахло, не распространяя беспорядок на территории Петрика, а воображаемый Сережка был подобной деликатности чужд. Он пронесся по картире как торнадо. Как типичный тропический ураган с ласковым именем!

Красоту и уют, любовно наведенные преимущественно Петриком, бесследно поглотил первобытный хаос.

На полу высились кучи вываленной из шкафов одежды и обуви, из ящиков комода белыми флагами свешивалось бельишко, лишенные содержимого книжные полки походили на беззубые челюсти. В кухне как будто великанский ребенок креативно поиграл с цветным песком: и стол, и пол – все было засыпано крупами и специями.

– Кто?! – веско обронила я, подхватывая с итальянского велюрового дивана стилистически чуждую ему русскую чугунную сковороду.

– Где?! – точно в тон подсказал здравый смысл, побуждая меня пробежаться со сковородкой по разоренному жилищу, оглядываясь и угрожающе сопя.

Увы, ни одного субъекта, достойного сковородочного хука справа, я не встретила.

Единственное живое существо – золотая рыбка в аквариуме на подоконнике у Петрика – посмотрела на меня с кухонной утварью такими глазами, что я устыдилась и даже вслух сказала:

– Извиняюсь.

Золотая рыбка у нас малость нервная, но распсиховаться настолько, чтобы разгромить до разбитого корыта всю хату, явно не способна. То есть это сделала не она.

А кто?

– Дверь не взломали, – напомнил здравый смысл.

Я кивнула.

До моего прихода дверь была заперта, и я, как обычно, воспользовалась ключом. Стало быть, погромщик или погромщики (тотальное свинство явно требовало множественного числа) сделали то же самое. Сама я никому ключ от квартиры не давала, однако за Петрика поручиться не могла. Кроме того, свои ключи имелись у хозяев квартиры, хотя вот их я бы заподозрила в погроме в самую последнюю очередь. Какой смысл заботливым собственникам портить свое ценное имущество? Правильно, никакого.

– Предлагаю все обдумать на запасном аэродроме, – с намеком молвил здравый смысл.

– А тут все так и оставить?! – простонала совесть.

Я представила, как отреагирует на тотальный бардак в нашем уютном гнездышке аккуратист и хозяюшка Петрик, и испытала острое чувство вины. Причин тому было целых две: во-первых, я не сомневалась, что разгром в квартире – одной логической цепи звено с иными моими неприятностями последнего времени; во-вторых, я не собиралась делать даже символическую уборку.

Да, Петрик будет в шоке, но лучше в шоке, чем в гробу, куда едва не угодила я!

– И еще можешь, наверное, туда угодить, раз по отношению к тебе враждебно настроены такие суровые и решительные силы, как воображаемый ураган Сережка, – резюмировал здравый смысл.

Тихо радуясь тому, что все самое необходимое на несколько дней имеется у меня в чемодане, я вместе с ним опять шагнула за порог.

В глухой предрассветный час я заботливо заперла дверь на ключ и, отряхнув со своих ног прах и пепел поруганного домашнего очага, с чемоданом в поводу пошла прочь, в ночь – туда, где никто не стал бы меня искать.

На мое счастье, мне было куда отправиться.

Благодарить за это нужно было прабабушку Зинаиду Евграфовну – совершенно восхитительную старушку, которую я планирую взять за образец лет через пятьдесят. Раньше просто нет смысла: меньше чем за полвека мне нипочем не накопить столько доброты и жизненной мудрости, сколько было у бабули. А еще Ба Зина, как я фамильярно называла ее по праву любимой правнучки, была «из старых питерских» и даже в глубоко преклонном возрасте демонстрировала безупречные манеры. Богатством королевы-матери она, правда, не обладала, но вкус и стиль у нее были поистине аристократические. Думаю, даже среди ночи никто не смог бы застать Ба Зину в байковом халате и бигуди.