Брачный вопрос ребром

– Думаю?! Милочка, я в этом абсолютно убежден! И ты тоже убедишься, если пробьешь в сети публикации по хэштегам этого трэвел-блогерского слета! Ладно, не дергайся, я уже сделал это минуту назад, уединившись в туалетной кабинке – у нас там отличный вай-фай.

– Петя, не томи!

– Не буду. В общем, Катя Смирнова тоже была на этом слете вместе с нашим Антиповым. И «вместе» в данном случае явно не пустое слово – на всех групповых фотографиях они стоят бок о бок и держатся за руки!

– Петрик, это бесценная информация, а ты лучший в мире друг! – сказала я искренне. – Вот, значит, когда эта раззява Катя «потеряла» свой загранпаспорт – в те два дня, когда принимала в столице Вадика!

– Я всегда рад помочь тебе, моя бусинка. Кстати, о потерях, наша команда потеряла еще одного бойца – куда-то запропастился Саня Веселкин, Тигровна рвет и мечет. – Петрик наконец успокоился. – Все, я на маникюр, потом подрежу кончики, а потом куплю чего-нибудь вкусненького и приеду к вам в вашу дичь и глушь, пусть никто не занимает мою раскладушку. Чао-какао!

– Какао-макао!

Закончив разговор, я вышла в садочек и некоторое время сновала между домиком и уборной. Наконец Караваев, очень важный в дорогих очках с золотыми дужками, снял свои окуляры, обратил пытливый взор на меня и спросил:

– Люся, у тебя снова проблемы с кишечником?

– Что? С чего ты взял?

Караваев на манер ножек выпустил из сжатого кулака два пальца и побегал ими по столу туда-сюда, явно изображая меня.

– Нет у меня никакого расстройства, кроме душевного, – ответила я и тоже подсела к столу под яблоней, чтобы поделиться с Караваевым свежей оперативной информацией от Петрика.

– Пересядь, пожалуйста, – выслушав меня, Караваев похлопал ладонью по лавочке рядом с собой. – Нужно, чтобы ты видела экран.

Я пересела. Караваев быстро нашел на «Фейсбуке» профиль трэвел-блогерши Кати Смирновой, и минут десять мы его вдумчиво изучали, добросовестно читая посты и внимательно рассматривая фотографии.

Катя Смирнова явно была из числа тех людей, кто родился с интересным анатомическим дефектом, который я бы деликатно назвала «шило в мякоти». Ей решительно не сиделось на месте, она грезила путешествиями, взахлеб пила ветер странствий и радостно глотала пыль дорог.

– Складывается впечатление, что, кроме походов и поездок, эту Катю ничего не интересует, – заключила я.

– Это-то и странно, – заметил Караваев. – Ведь твой коллега Алессандро рассказывал нам, что новая подруга Вадика имела отношение к миру культуры, а это явно не про эту Катю.

– Потому что новой подругой Вадика была совсем другая женщина! – догадалась я. – А романчик с этой Катей он закрутил для того, чтобы свистнуть ее загранпаспорт! Очень вовремя эта Катя ему подвернулась – буквально за несколько дней до кражи скифского золота, когда у Вадика наверняка уже сложился коварный план. Он же зануда был неимоверный, все рассчитывал и детально планировал, так что никак не мог вляпаться в эту криминальную историю с бухты-барахты.

– Надо найти ту его настоящую подругу, которая из мира искусства, – сказал Караваев.

– Найти – и?

Мне было интересно, насколько похоже мы мыслим.

– И выяснить, где она была в первые дни нашего молдавского пресс-тура.

Я удовлетворенно кивнула: полное совпадение!

Мне тоже представлялось весьма возможным, что культурная подруга Вадика и та сволочь, которая толкнула меня в пропасть, одно и то же гадкое лицо.

Обедали мы горячими лепешками, на которые щедро положили тушенки и солений из бабулиных запасов – получилось вкусно. Лепешки пекла я, чувствуя себя неуютно и даже глупо под восхищенным взглядом Караваева, который почему-то решил, что эти лепешки – настоящий деликатес и сложнейшее блюдо высокой авторской кухни.

– Жениться ему надо, – сказал по этому поводу мой здравый смысл.

Я не стала дискутировать на эту тему.

Потом долго пили чай, потому что Эмма очень удачно обнаружил в подполе трехлитровую банку с медом.

Потом Караваев пригласил меня прогуляться к реке, чтобы сменить обстановку и отвлечься от тяжких дум. Я согласилась, и мы очень нескучно провели пару часов, выбираясь из болота, в которое влезли, приняв его за зеленую лужайку. От дум действительно отвлеклись, что правда, то правда.

Потом отмывались сами и отмывали Брэда Питта, который извозюкался буквально по уши, пытаясь то ли вытащить нас из трясины, то ли утопить в ней – я не поняла.

Потом сидели, завернувшись в одеяла, у костерка, разведенного в дальнем углу сада – чтобы не увидел пожарный инспектор, если вдруг рискнет нагрянуть к нам с повторным визитом.

Потом на такси с шиком приехал Петрик, привез шампанское, дорогой коньяк и огромный мельхиоровый поднос, тесно уставленный малюсенькими канапе, которые составили наш ужин. Очень удобно, оказывается, поедать микроскопические канапешки, лежа на одеяле в травяных зарослях, под треск догорающих поленьев и болтовню друзей.