Брадобрей для Старика Хоттабыча

— Ты не забывай, — сказала ему Яна, — что культурный центр, на который ты имеешь такие виды, вообще-то принадлежит Карлу Штольбергу, а я могу его попросить…

— Ничего ты уже не можешь! — зло бросил падший режиссёр, пыхтя и пытаясь подняться с пола. — Ты — сбитая лётчица. Это раньше ты шагала на своих шпильках по мужским сердцам, даже не интересуясь, протыкаешь ты их насквозь или нет. Кому ты теперь нужна? Даже популярные актрисы, которых в молодости желали миллионы мужчин, и то выходят в тираж. А ты ведь, хотя и актриса каких поискать, но никому не известная, так что сиди и не высовывайся.

— Я сейчас тебя убью и отсижу, — угрожающе снова надвинулся на него Мартин.

Яна успела встать между ним и Кульбаком.

— Не думала, Наум, что ты такой идиот. Не можешь мне простить, что я тебе отказала во взаимности? Ну ты и козёл! Думаешь, что ты самый умный или бессмертный? Что ты мне в нос моим возрастом тычешь? Ты себя давно в зеркале видел, чучело? У меня маленькая дочка, я должна ее поднимать, мне некогда стареть. А самое главное, что я должна объяснить ей, чтобы она никогда не связывалась с такими мерзавцами, как ты.

— Объясни, объясни… Только это вряд ли ей поможет. Да и тебе тоже. Мартин твой новое шоу у себя в клубе замутил. Говорят, красотки там — закачаешься! Вот и посмотрим потом, кто окажется большим мерзавцем — я или твой Мартин! Ой, да ты в лице изменилась! Ты разве этого не знала?

Яна схватила за руку Мартина и пристально на него посмотрела.

— Это правда?

Мартин молчал. Кольбак хихикнул:

— В нашей среде слухи распространяются, как лесной пожар…

— Это правда? — повторила вопрос Яна.

— Правда. У меня будет новое шоу. А что тебя так взволновало? В первый раз, что ли? Это бизнес.

— Почему я узнаю это не от тебя? — Яна задохнулась от возмущения.

— Он давно не с тобой! — хихикнул режиссёр. — Забыла? Кто ты такая, чтобы требовать от него отчёт? А за избиение всё равно привлеку.

Яна достала телефон. Посмотрела на Наума Тихоновича, зло прищурилась. Она была готова дать достойный отпор.

— Карл? Дорогой, у меня к тебе просьба, — сказала она. — Да-да, я тебя простила. Но ты же меня знаешь, у меня всегда так. Я была бы не я… Да-да… Просьба? Ах, да! Чуть не забыла! — засмеялась Цветкова, и не сказать что искусственно. — В центре работает некий Наум Тихонович Кульбак.

Да? Знаешь его? Так вот, я хочу, чтобы он там больше не работал. Никогда. Считай, что это мой каприз. Объясню, конечно. И да… я буду благодарна.

Яна завершила разговор, отключила телефон и сконцентрировалась на Кульбаке, чтобы не чувствовать спиной бешеную энергетику, которая шла от Мартина.

— Ну вот, Наум. Ты стал жертвой своей самонадеянности и безнаказанности. Старушка поскребла, как говорят в русских народных сказках, по сусекам своего остаточного обаяния и… ты уволен. Больше ты не работаешь в русско-чешском театре. До свидания, господа! — Яна повернулась и пошла к двери, добавляя на ходу: — Пойду, обрадую Ивана Демидовича, что он снова на коне.

— Яна! Яна, стой! Я же пошутил! Ну ты что?! Мы же с тобой друзья, одноклассники! Ты меня не так поняла! — закричал ей вслед Наум Тихонович.

Но Яна его уже не слышала. Она вышла на улицу. На лестнице ее догнал Мартин.

— Как будешь благодарить своего «дорогого»?

— Мартин, ну хоть ты не начинай! — поморщилась она.

— Извини, мне даже подумать об этом больно. Я отвезу тебя, куда скажешь. Я уже вызвал такси. — Мартин прекрасно знал, что в его кабриолет она не сядет, поэтому даже не предлагал.

— Не надо, сама доберусь.

— Я не отпущу тебя. Побудь со мной хоть немного. — Мартин снял очки и посмотрел в ее бездонные глаза. — Поедем в клуб, посидим, как в старые добрые времена. Мне каждая минута с тобой в радость.

— В твой храм разврата? — уточнила Яна.

— А что в этом плохого? — улыбнулся он.

— Ладно, поехали, только ненадолго, — сдалась Яна, которая безумно соскучилась по общению с ним.

— Мы с тобой одинаково думаем, раз оказались в одном месте с одной и той же просьбой, — Мартин бросил на нее многозначительный взгляд.

— Это простое совпадение.

— Жёстко ты обошлась со своим одноклассником. Но он тоже хорош — напомнить женщине о возрасте и былой привлекательности. Да за это и убить не жалко! — засмеялся Мартин, открывая дверцу такси и помогая Яне сесть.

— А ты что-то имеешь против? — спросила Цветкова.

— Это он от злости, ты еще ничего, — улыбнулся Мартин.

Яну сдержало только то, что за рулём находился посторонний человек. Она наступила острой шпилькой на ногу Мартину и нажала что есть силы.

Он молчал и терпел. Только немного изменился в лице.

— Хорошо ли тебе, добрый молодец? — спросила она сладким голосом.

— Мне с тобой всегда хорошо.

— В таком вот тесном контакте? — съязвила Яна, прищурив глаза.

— Чем теснее, тем лучше, — улыбнулся в ответ Мартин.

— Нога устала, — сдалась Яна и убрала каблук.

Водитель, мужчина кавказской внешности, периодически бросал на них заинтересованные взгляды и наконец не выдержал:

— Я дико извиняюсь, генацвале, но фраза «Ты еще ничего» относилась к этой фее?