Брадобрей для Старика Хоттабыча

— Я согласна. Но мне всё равно эти танцы у шеста не нравятся.

— А они и не должны тебе нравиться, мамочка. Они должны нравиться гостям моего клуба.

— И Яне твоей они не нравятся.

— Ну вот! В ход пошла тяжёлая артиллерия! Мне пора по делам.

— Надеюсь, что в таком состоянии ты не сядешь на мотоцикл?

— Нет, мам. Я ноги плохо чувствую, да и голова кружится. Поеду в кабриолете, проветрюсь заодно. Спасибо за бульон. Теперь у меня хватит сил даже встать под душ.

Он надел тёмно-синие брюки от костюма и лёгкую черную рубашку без рукавов, которая контрастировала с его излишне бледным лицом. Галстуком Мартин пренебрёг, надел чёрные очки. У него после вчерашнего возлияния развилось что-то типа светобоязни. А также шумобоязнь — головной болью отзывался каждый громкий звук, но это было закономерно.

Через полчаса Мартин отправился по делам.

У Яны с Карлом всё складывалось не так миролюбиво. В машине Карл шипел на нее, словно плюнули на раскалённую сковородку:

— Позор! Как ты не понимаешь, что позоришь меня? Что ты вообще творишь, отдаёшь себе отчёт? Я людям в глаза не могу смотреть, а тебе хоть бы хны! Ты это специально делаешь? Чтобы злить меня, да? Скажи!

— Нам угрожала опасность, мы спасались как могли. Почему-то тебя это не беспокоит. Зато как волнует собственная репутация! Так радуйся, что я не хожу с тобой на светские мероприятия, меня не знают в лицо. За мной не следует толпа журналистов, и тебе ничто не угрожает, — ответила Цветкова.

— Ты целовалась с этим орангутангом прямо у меня на глазах! Он бил меня, и ты что-то тоже не поинтересовалась, больно ли мне? Как я себя чувствую?

— Ты первый набросился на него.

— Замолчи! Ты меня спровоцировала!

Дома скандал продолжался. Карл бегал в столовой из угла в угол.

— Тебе самой не надоело?! — орал он. — Тебя всё устраивает? В кого ты превратилась? Как дворовая девка! Потаскуха!

Яна кинулась на него с кулаками, но, получив оплеуху, отлетела в угол.

— Не смей! Слышишь, не смей! — потрясал в воздухе кулаками Карл. — Даже не думай, что я отпущу тебя с сыном! Забудь своего Мартина и занимайся ребёнком! Иначе тебе будет плохо! Я смогу это организовать…

Яна свернулась калачиком на полу и затихла, а когда он вышел, громко хлопнув дверью, заплакала. Через несколько минут к ней подошла няня малышки Лидия Николаевна.

— Боже мой, Яночка! Я всё видела и слышала. Это кошмар! Он избил вас?

— Нет-нет, это не то, что вы подумали. Мы немного повздорили, — срывающимся голосом ответила Яна. — Не волнуйтесь.

Лидия Николаевна помогла Яне добраться до ванной и даже сделала ей расслабляющий массаж головы, после того как Яна вышла из душа.

— Как хорошо. Давно этого хотела, — поблагодарила Цветкова.

Яна обернула волосы полотенцем и пошла к Евочке, сменила ей памперс, напоила тёплым молоком, которое всегда давала дочке на ночь. А затем надела футболку с запахом парфюма Мартина и, как ей казалось, с каплей его запаха, ту самую, которую он снял с себя и отдал ей, и, свернувшись калачиком рядом с кроваткой Евы, заснула на диване.

Глава десятая

Мартин деликатно постучался в дверь кабинета режиссёра детского театра Кульбака.

— Разреши, Наум Тихонович?

Режиссёр радостно вскочил со своего кресла и пошёл навстречу гостю, раскинув руки.

— Кого я вижу! Какими судьбами, Мартин? Чем обязан?

Мартин подошёл к столу и почти рухнул в гостевое кресло.

— У меня к тебе дело, Наум Тихонович.

Наум Тихонович занял своё место.

— Я весь внимание.

— Наум Тихонович, к вам посетительница, — заглянула в кабинет секретарша.

— Пусть подождёт. Ну? Я весь внимание. — Режиссёр посмотрел на Мартина.

— Не нукай, не запрягал. Ты почему старика с выступлений снял?

— Не понимаю тебя. Такой культурный объект отгрохали! Бизнес-план на пятёрочку. Подожди… Какого старика я снял?

— Ивана Демидовича Головко, — пояснил Мартин, прикладывая ко лбу свой телефон, словно это кому-то и как-то могло помочь.

Наум Тихонович завис на несколько секунд, потому что не мог вспомнить, кто такой Иван Демидович. Наконец он сообразил, что речь идёт о Головко.

— Ты серьёзно? Ты лично пришёл просить за это чучело?

В этот момент дверь в кабинет резко распахнулась и влетела Яна. На ней были белая футболка с надписью по-английски «Мамочка всегда права», джинсовая юбка со стильно оборванным подолом и туфли на высоченных шпильках. Длинные белые волосы водопадом спускались по спине и достигали талии.

— Извини, Умка, я долго ждать не могу, — сказала она. — У меня к тебе дело неотложное.

— Яна? — изумился Наум Тихонович, которого в школе звали то «Нюня», то «Ума», то «Умка», в зависимости от ситуации. Яна выбрала еще самое невинное прозвище.

Мужчины одновременно встали, приветствуя даму. Яна несколько растерялась, увидев Мартина.

— Ты? Секретарша сказала, тут совещание.

— Присаживайся, — пригласил ее Наум Тихонович. — Ворвалась без приглашения. Это похоже на тебя, Цветкова.

Кстати, это похоже на вас обоих. Выпьете?

— Нет, — ответила Яна. — Я правда по делу.

А Мартин только поморщился.

Наум Тихонович просто на глазах расцветал.