Брадобрей для Старика Хоттабыча

— Странно было бы убить его после того, как он подарил кольцо стоимостью в один миллион евро, — согласился Витольд Леонидович.

— Это было бы «странным убийством», так бы написала Агата Кристи. И мотивом стала бы не месть, а, скорее, зависть, — согласилась Цветкова.

— Он, кстати, хороший парень и настоящий мужик, — вдруг вспомнил Иван Демидович. — Моя Яна не могла полюбить непонятно кого. Он просто…

— Запутался? — попытался помочь ему Витольд Леонидович.

— Скорее испытывает то чувство, от которого мы отталкиваемся… «месть». Он мстит ей, потому что страшно ревнует.

Витя, я не могу ошибаться! Я клянусь тебе. Я прекрасно разбираюсь в людях, вот просто смотрю на человека и вижу его насквозь! Это у меня такой дар, потому что я с детства очень компанейский, коммуникабельный, и перед моими глазами прошло очень много людей. Я интуитивно чувствую каждого. Особенно женщин.

— Хоть я и сержусь на шефа, но не забывайте, что Мартин Романович — очень хороший, — встряла Ирина. — Да и Яна уже лучше себя чувствует.

Она говорила таким голосом, словно стала невольной соучастницей банды, которая собирается убить ее любимого, слегка оступившегося шефа.

— Да что ты, детка? Не бойся, не будем мы его убивать! Мы люди творческие! Отомстим творчески! — с пафосом произнёс Иван Демидович, и снова возникла та тревожная мхатовская пауза.

По коже Яны пробежал холодок. Возможно, это было предупреждение, знак, но слишком велик был соблазн уйти не с поджатым хвостом, а с гордо поднятой головой.

— Так когда должно состояться это, с позволения сказать, малокультурное мероприятие? — спросил Иван Демидович.

— Уже завтра, — чуть ли не перекрестилась Ирина.

— Народу тьма? Крутая вечеринка? Многие любят «клубничку»? — уточнил Иван.

При слове «клубничка» Яна поморщилась.

— А ты как думаешь? И вот что интересно: шоу разрекламировали как крутое, смелое. Но нет информации, кто будет присутствовать. Стесняются у нас показывать интерес к эротическим танцам.

— А я бы посмотрел. Голых-то у меня на столах много, но там, наверное, шевелятся? — мечтательно поднял глаза патологоанатом.

— Еще как шевелятся! Сердечный приступ получить можно, — заверила его Ирина.

— Интересно, а Мартин уже кого-нибудь из этих девиц закадрил? Или девица закадрила его самого? — протянула Яна.

Все замерли. Ирина отмерла первой.

— Я не знаю, Яна. Я же за ним не слежу. На репетициях Мартина Романовича не было, он присутствовал на прогоне один раз. Больше не появлялся. Репетиции шли три дня. Но он точно будет в этот вечер в клубе. А как иначе? Он хозяин.

— Витольд Леонидович, — Яна повернула свою очаровательную головку к патологоанатому, — а ты можешь отрезать мне палец с этим чёртовым кольцом? Хочу швырнуть ему в лицо в тот самый момент, когда он будет любоваться на голых девиц.

— Это чёрный юмор? Яна, ты в своём репертуаре. Я живых не режу.

— Так я мертвая… внутри! — возразила Яна. — И не дождусь, когда спадёт этот отек.

— Никто ни от кого ничего отрезать не будет! — сказал Иван Демидович. — А ты, дитя мое, — обратился он к Ирине, — должна быть в клубе. Наступи ногой на свою гордость и согласись там дальше работать. Мартин же сказал тебе, что это разовая акция, что он не собирается превращать свой клуб в эротический. Ну, так потерпи вечерок. А нам очень нужен человечек в стане врага. — Он доверительно обнял девушку.

Ира побледнела на глазах и нервно сглотнула, словно ее сделали главной в этой истории, и теперь ждала сплошных неприятностей.

— Что ты задумал? — спросила Яна.

— О! У меня много интересных мыслей! Я давно понял, что я прирождённый режиссёр, только всерьёз меня никто не воспринимал, да и не стал бы я никого подсиживать, не способен на подлость. У меня в голове созрел идеальный план для любителей «клубнички». Но ты, Яна, обязательно будешь мне нужна.

В палату заглянул врач.

— У стойки регистратуры бушует какой-то не то боярин, не то князь. Требует пропустить его к пациентке Цветковой.

— И что?

— Пропустили. Сейчас будет здесь.

— Твою налево! Рушит наши планы. Друг, — обратился к врачу Иван Демидович, — навеки должником буду, скажи, что Витольд Леонидович — ее лечащий врач.

— Но он же…

— Да какая разница! Прошу тебя! — воскликнул заслуженный артист.

— О’кей, — закрыл дверь врач.

— Витя! Что угодно говори, но оставь ее в больнице на сутки! — успел кинуть загадочную фразу Иван Демидович, и тут дверь в палату распахнулась.

Карл Штольберг ворвался с охапкой роз. Вместе с ним ворвался запах дорогого парфюма. Он кинулся к Яне, явно не замечая собравшихся у ее постели посетителей.

— Яна! Я сразу же прибежал, как только мне сообщили, что ты пришла в себя! Мне сказали, что ты в больнице, что аллергическая реакция, что тревожить пока нельзя, как только будет лучше, то сразу же сообщат мне. И вот! Это я! — сбивчиво выкрикивал Карл. — Карл ощупал руки Яны, словно проверял, не потеряла ли она какие-то фрагменты своего тела.

— Не волнуйся, все хорошо, — ответила Цветкова, выдернув свою руку из цепких лап Штольберга.

— Я обеспечу тебе лечение в лучшей клинике Европы, — пообещал ей Карл, тревожно всматриваясь в ее лицо.