Brainiac

Еще одним человеком, поучаствовавшим в закладывании основ бренда «тривии» Гудголда и Карлинского, была писательница Сьюзан Зонтаг. В 1964 году она преподавала на факультете религиоведения Колумбийского университета. Тогда же вышло в свет ее знаменитое эссе «Заметки о Кэмпе», вводившее в научный оборот изучение вульгарности и трэша как средства художественной выразительности в поп-культуре. Написала она, в частности, следующее: «У обидчивой высокой культуры нет монополии на утонченность… Человек, настаивающий на возвышенных и серьезных удовольствиях, на самом деле лишает себя удовольствий». Безусловно, нельзя считать простым совпадением, что спустя несколько месяцев два студента-«колумбийца» продемонстрировали новую игру-викторину, в которой впервые знание Сида Сизара ценилось выше знания Юлия Цезаря, а знание доктора Килдара — выше, чем доктора Фауста.

Фактически признание идеи того, что викторина может проверять «поп-знания» наряду с академическими, — главный результат деятельности и главный вклад Эда и Дэна в концепцию тривии. Они спасли тривию от изоляции в гетто телевизионных шоу, открыв ей двери в студенческие общаги, соседние кабаки и парикмахерские, то есть во все места, где можно посидеть в компании, поспорить и сделать ставки. В первый раз удовольствие от тривии могли получить люди, живущие нормальной жизнью простых американцев. Больше не нужно было знать имен бельгийских королей, или название единственной оперы Бетховена[150], или минерал, являющийся самым мягким по шкале Мооса[151].

Гудголд и Карлинский настаивали на том, чтобы все вопросы тривии строились на «ностальгическом» материале. В противном случае они были бы лишь набором «малоизвестных фактов», как их пренебрежительно называет Эд. Ностальгия подсадила на крючок такое количество людей, что позволила «тривии как концепту» надолго пережить «тривию как студенческую забаву». Когда Trivial Pursuit спровоцировала следующий бум тривии в 1983 году, одним из первых «аддонов» к игре стал набор карточек с ностальгическими вопросами в стиле Карлинского-Гудголда. Даже цитата из Александра Поупа на старых коробках Trivial Pursuit (первые строки комической поэмы о девушке по имени Белинда и ее волосах[152]) отдавала дань уважения Эду и Дэну, которые использовали ту же цитату в эпиграфе для своей книги «Еще более нетривиальная тривия».

Любовь, подчас внушающую страх,
Опаснейшую даже в пустяках…[153]

(What dire offence from am’rous causes springs!
What mighty contests rise from trivial things!)

Тривия сегодняшнего дня — Jeopardy! игры в барах и более поздние релизы по мотивам Trivial Pursuit — по-прежнему отводят значительную часть вопросов под ностальгическую тематику. Эпохи при этом могут варьироваться. Не важно, к каким возрастным категориям ностальгирующих апеллируют создатели игр — к поклонникам передачи Mickey Mouse Club, сериала The Breakfast Club или песни рэпера 5 °Cent In Da Club, — удовольствие остается таким же. Выкапывать из глубин памяти факты гораздо веселее, когда эти факты сопряжены с приятными личными воспоминаниями.

«Когда мы начинали, — говорит Эд, — я задавал вопросы про сериал Sergeant Preston of the Yukon. Но изюминка тут не просто в величайшем и удивительном псе по кличке Король Юкона и не в завершающей каждую серию после поимки очередного злодея фирменной фразе: „Ну, что, Король, это дело закрыто!“, изюминка вообще не в вопросе, а в тех обстоятельствах, которые тебя окружали, когда ты впервые узнал ответ на этот вопрос. Я вспоминаю, как ребенком в доме моих родителей я ел гороховый суп, и то, какой аромат он издавал, и ощущение наступающего вечера. Думаю, что это очень мощная штука».

«В этом главная разница между вопросами моего типа и вопросами вроде: „Жители какого штата потребляют больше всего желатиновых десертов?“[154] или „Назовите столицу штата Иллинойс“[155]. Потенциальное удовольствие от ответа на такие вопросы сильно ограничено. А с ностальгией, знаешь, это как у Марселя Пруста, когда он макал куда-то там печенье и выдавал связанные с этим сто страниц воспоминаний. Такие штуки многократно усиливают воздействие на слушателей. И это то, что мне нравится. Персональные воспоминания, а также чувство товарищества, возникающее между людьми, которые тоже это помнят. Это потрясающее ощущение».

И Дэн, и Эд уверены, что их стиль ностальгической тривии больше никогда не будет объединять «тех, кто помнит» так, как в прежние времена. «Те студенты приезжали со всей страны, и у них могло быть разное воспитание, разное окружение и разные приоритеты, — говорит Дэн. — Однако все они смотрели одни и те же фильмы. Они слушали одну и ту же поп-музыку. Сегодня это невозможно».