Брайтон-Бич опера

— Так вот, на прошлой неделе он звонит мне и говорит: «Барри, когда мы сделали перефинансирование закладной на наш дом, ты занял деньги у своего отца, и всё эти годы мы платили проценты по закладной ему. Теперь твой отец умер, но ты переписал закладную на своего брата, и мы платим ему. Таким образом тебе не приходится просто содержать этого бездельника, и мне кажется, что это несправедливо». — «Конечно, несправедливо, — говорю я. — Но как насчёт всех тех лет, что ты накалывал меня с платой за аренду второго этажа? Ты платишь за него всего тысячу сто долларов в месяц, хотя тебе прекрасно известно, что рыночная цена составляет по меньшей мере три штуки». — «Послушай, Барри, — говорит он. — Я как раз хотел поговорить с тобой на эту тему. Я скоро умру, и мне бы хотелось, чтобы Сьюзи осталась жить в моей квартире». Тут я должен сделать небольшое отступление и рассказать вам, что, когда мы покупали этот дом, я нанял очень дорогого юриста. Он составил нам просто замечательный контракт, по условиям которого, в случае смерти Чарли я получаю право выкупить его долю. Естественно, я в последнее время много думал на эту тему, так что ответ у меня давно уже готов. «Конечно, — говорю я. — Конечно, она может оставаться. Я не возражаю. При условии, что она будет платить за эту квартиру рыночную цену». — «Но ты же знаешь, что у неё нет таких денег», — говорит он. «Тем хуже, — говорю я. — Конец базару».

Барри отрезает себе ещё один кусок оленины и отправляет его в рот. Марла по-прежнему смотрит на него с благоговейным трепетом и даже начинает нежно поглаживать, его по плечу. Я понимаю, что сейчас последует ударный финал истории, которую она наверняка уже неоднократно слышала и уже заранее гордится тем эффектом, который он на нас произведет.

— Короче, теперь он звонит мне каждый день и скулит часами, — говорит Барри. — «Барри, я тебя умоляю, — говорит он. — Я умираю. Что будет с Сьюзи? Где она будет жить после моей смерти?» А меня колышет, что будет с Сьюзи? Он накалывал меня с оплатой второго этажа в течение пятнадцати лет — так с какой стати меня должно волновать, что будет с его идиоткой подружкой?»

— К тому же она однажды украла у меня платье, — говорит Марла. — У неё четырнадцатый размер, но она всё равно украла платье, которое я забыла рядом со стиральной машиной.

— Это было очень хорошее платье, — говорит Барри. — Марла пятьдесят баксов за него заплатила.

— А как вы узнали, что это она его взяла? — спрашиваю я.

— Она мне сама сказала, — говорит Марла. — Мы были на вечеринке, и она мне сказала. По-моему, это было очень благородно с её стороны.

Вечер заканчивается на очень позитивной ноте. Узнав, что я собираюсь оплатить счёт, Барри приходит в невероятно благодушное расположение и говорит:

— Почему ты нас с самого начала не предупредил? Мы бы побольше съели. Я был уверен, что мы пополам будем платить.

— Именно поэтому я и хотел сделать вам сюрприз, — говорю я.

— Я никогда этого не забуду, — говорит Барри с такой проникновенной искренностью, что я ему верю.

Домой в Манхэттен Барри и Марла едут на кар-сервисе. Диспетчер, увидев перед собой американца, называет цену в 50 долларов, хотя я прекрасно знаю, что обычно они тридцатку всего берут.

— Ни за что, — говорит Барри.

— Сорок пять, — говорит диспетчер.

— Я лучше тачку себе поймаю, — говорит Барри и выходит на улицу, хотя как всякому коренному Нью-Йоркцу ему прекрасно известно, что в Бруклине обычное такси найти невозможно. Они тут просто так по улицам не ездят.

Через пару минут диспетчер выходит вслед за ним.

— Хорошо, тридцать пять плюс оплата за тоннель, — говорит он.

— Вот это совсем другое дело, — говорит Барри. — У меня теперь такое чувство, как будто ты мой брат.

— Ага, — говорит дисистчер с кислой усмешкой. — Брат-дегенерат.

Барри прощается с Татьяной, а я целую Марлу в похожую нa высохшее яблочко щеку.

— Он потрясающий, правда? — говорит она. — Он даже за ёлку на Рождество и то торгуется. И всегда выторговываст что-нибудь. На полном серьёзе.

— Nobody’s gonna fuck me, Leon, — говорит Барри, пожимая мне на прощанье руку. — Nobody.

— Кошмар полный, — говорит Татьяна. — Мы пока шли к вам, я чуть обратно не повернула. Одии ведьмы и вурдалаки вокруг. Да ещё скелеты, зомби, вампиры, утопленники и русалки.

Мы, то есть я, Татьяна и примкнувший к нам Алик, сидим дома у Ильи с Ниной, которые Хеллоуин, естественно, нс отмечают, а нас в гости позвали только потому, что они хотели Димку своего с одной девушкой хорошей познакомить и пытались это наиболее естественным образом обставить. Как будто гости у них собрались — ну, и она зашла тоже, как бы случайно. Девушку эту зовут Оля, она вместе с Ниной в магазине работает, а по вечерам в Кингсборо-колледже учится на графика-дизайнера. Хорошая, по-моему, девушка, скромная, даже по-своему симпатичная, но на Димку она, кажется, никакого впечатления не произвела. А может, это он просто виду не показывает.