Брак

Ну что, Серкидон, долго Вы упирались, но всё же придется Вам ознакомиться с историей любви и супружества мятежного мыслителя. Попытаемся возбудить Ваши добрые чувства и смягчить пагубные… За многочисленные отступления (прошлые и будущие) попрошу прощения сразу. Виктор Плотицын – поэт и поэт-песенник – однажды сподобился на прозаический труд, озаглавленный: «История с многочисленными отклонениями, в том числе и от нравственности».

Мы с Вами не имеем права на такую роскошь, как отступление от нравственности, ибо воспитываем мужчину в молодом человеке. «А для чего мы с Вами создаём нравственного мужчину и достойного мужа?» – спросите Вы. А для того, чтобы ему (то есть – Вам) не пришлось писать сочинение подобное абеляровскому.

Первое нравственное отступление позволю себе ещё до вступления. Оно касается названия. Мне оно с первого взгляда не понравилось. Я подумал: « За подобные названия надо лишать высокого звания – философ, поскольку нет у философа права жаловаться на жизнь, а есть святая обязанность радоваться жизни, как бы тяжело и нелепо она ни складывалась. Без стонов нести свой крест, как бы тяжёл он ни был. А случиться супружество, и его перенести достойно». Но, ознакомившись не только с названием, но и с текстом, понял я, что поспешил с выводами. Да, написано – «бедствий», но ведь не – скорбей, не – печалей, не – горестей. Суть жизни человека не события суетной жизни, а его отношениях к ним.

И, кстати сказать, историю Абеляра, если взять только первую её часть, легко переписать так, что впору будет давать ей название – «История моих побед и наслаждений». Ну да заболтались…

Пьер родился в Бретани, на северо-западе Франции, неподалёку от славного города Нанта. Родился в семье рыцаря. Отцу мечталось, чтобы его первенцем был мальчик, чтобы родился он, если не в латах, то хотя бы в рубашке, чтобы ребёнок одержал множество славных побед.

Ожидания отца-рыцаря оправдались частично. Сын Пьер прославился, правда, не на ристалище, многочисленные победы он одерживал в учёных диспутах. Первенец и любимчик, Пьер вобрал в себя всю восприимчивость и смекалку рода, и скажу Вам больше, мало в ком так полно воплотилось то, что позднее было названо – «острый галльский смысл…»

Пьер рано осознал, что военное поприще – не его призвание, и «отрёкся от участия в совете Марса, ради того, чтобы быть воспитанным в лоне Минервы»105. То, что Минерва – богиня мудрости, Вы, Серкидон, безусловно, помните, простите мне это ненужное напоминание. Не забудем воздать отцу-рыцарю за то, что выбору сына он не препятствовал, а, напротив, оказал всяческое содействие и в путь благословил.

Не будем ждать пока пытливый юноша Пьер на пути познания истопчет шесть пар кованых сапог, изведёт в пыль железный посох, а скажем, как в сказках говорится, долго ли коротко ли… И увидим Абеляра в двадцать пять лет. У него уже своя школа с множеством учеников, он уже смело навязывает научные споры своих недавним учителям.

Слова своего первого учителя, Ансельма Ланского106, «победитель –ученик» Абеляр уподобил огню, который наполнял комнату не светом, но дымом. Воистину: учитель, воспитай ученика, чтоб было от кого потом отбиться.

Об Абеляре-философе Вы, Серкидон, легко можете узнать и без меня. Найти «галльского Сократа» несложно, с него начинаются все философские справочники. Тут, пожалуй, и добавить больше нечего.

Абеляр-мужчина. В этой ипостаси не всё так грандиозно. Так уж получилось, что умственности подавили мужчину почти полностью. Продажная любовь претила Пьеру, а за порядочными дамами нужно ухаживать, волочиться, хитрить, отрываться от учёностей, от учеников. Не хотелось. До поры до времени Абеляр – монах без монастыря. Его сексуальность закрыта надёжной плотиной нравственности и благочестия. Либо скажем так: тигр сидит в клетке.

До тридцати восьми лет оставался человек, по сути говоря, девственником и ничего, не умер, не делал из этого трагедии. А Вы, Серкидон, сразу после двадцати стали психовать, да на других кивать. А может быть, Вы не такой, как другие?.. Но вернёмся к нашему средневековому мыслителю. Ещё одно его проявление – богослов… И тут всё не слава Богу. Святое Писание, если начинать в нём разбираться, то лучше в нём не разбираться. Но тогда зачем дан разум человеку?

«Первый ключ к мудрости, – говорит Абеляр, – это умение усердно и постоянно задаваться вопросами… именно сомневаясь, мы приходим к необходимости вести исследования, именно исследуя, мы постигаем истину».

Кредо Абеляра «понимать, чтобы верить», в то время, как вся церковь стояла стеной за слова, сказанные ещё Святым Августином: «Я не пытаюсь понимать, чтобы верить, но я верую, чтобы понимать».