Брак и мораль

В итоге семья с двумя родителями способна уцелеть в будущем, не требуя от женщин сексуального воздержания в той степени, какая предусматривалась ранее. Впрочем, второй фактор, влияющий на сексуальную мораль, будет иметь, как представляется, далеко идущие последствия. Речь об усилении вмешательства государства в содержание и воспитание детей. Этот фактор сегодня более значим в Европе, чем в Америке, и затрагивает преимущественно наемных тружеников, которые, между прочим, составляют большинство населения, так что, вполне вероятно, вытеснение отца государством, постепенно происходящее на наших глазах, в конечном счете охватит население целиком. Роль отца у животных и в человеческих семьях состоит в защите и содержании, но в цивилизованных обществах защиту обеспечивает полиция, а содержание готово взять на себя государство – во всяком случае, применительно к беднейшим слоям населения. Если так и случится, отец перестанет быть сколько-нибудь значимой фигурой. Что до матери, тут имеются две возможности. Она может и далее заниматься повседневными делами, передав детей на попечение государственных учреждений, либо, если примут соответствующий закон, получать оплату от государства за уход за малыми детьми. Подобное решение, к слову, наверняка будет способствовать временному укреплению традиционной морали, ибо недобродетельных женщин могут лишить положенных от государства средств. Правда, тогда такая женщина не сможет содержать своих детей, не работая, то есть все равно ее детей придется препоручить опеке какого-то учреждения. Поэтому представляется вероятным, что экономические силы вынудят ликвидировать как отцовство, так и – до известной степени – материнство (в отношении детей недостаточно обеспеченных родителей). Вследствие этого сами собой исчезнут все традиционные основания традиционной же морали, и общество будет вынуждено искать новые основания для новой морали.

Распад семьи, если ему суждено случиться, не может, думается, служить поводом для радости. Детям необходима родительская любовь, а учреждения опеки, если их примутся внедрять широко, не смогут обеспечить им эту любовь. От детей станут добиваться единообразия (всеми способами), а дифференцирующее влияние различных сред постараются устранить. Пока не сформируется международное правительство, детей из разных стран будут пичкать вирулентным патриотизмом, который почти гарантирует, что они, повзрослев, начнут истреблять друг друга. Потребность в международном правительстве вытекает также из вопроса о численности населения, ибо в отсутствие такого органа националисты продолжают настаивать на приросте населения сверх желательного порога, а с нынешним развитием медицины и гигиены единственно возможным способом избавления от избытка людей остается война.

Общественные явления нередко выглядят чрезмерно сложными для осознания, зато на индивидуальном уровне, как мне кажется, все довольно просто. Убежденность в том, что в сексе есть нечто греховное, причиняет индивиду немалый вред – начиная с раннего детства и вплоть до кончины. Помещая сексуальную страсть в духовную тюрьму, общепринятая мораль заодно заточила во многом и прочие формы дружеских чувств, а также сделала людей менее великодушными, менее добрыми, более эгоистичными и жестокими. Какая бы сексуальная этика в итоге ни утвердилась, ее нужно избавить от предрассудков и заложить в ее основу признаваемые и убедительные для всех факты. Секс нельзя отделять от этики, и то же самое верно для бизнеса, спорта, научных исследований или любой другой отрасли человеческой деятельности. Но он в состоянии обойтись без этики, основанной исключительно на древних запретах, возникших в примитивном обществе, совершенно не похожем на наше. В сексе, как в экономике и политике, нашу этику до сих пор определяют страхи, вроде бы опровергнутые современными научными открытиями, причем польза упомянутых открытий во многом утрачивается из-за психологической неспособности общества их принять.

Безусловно, переход от старой системы к новой подразумевает ряд трудностей, как и любая глобальная перемена. Тех, кто ратует за любые этические новшества, неизменно обвиняют, как в свое время Сократа, в растлении молодежи; не буду заявлять, что это обвинение всегда беспричинно, даже когда новая этика, которую проповедуют, ведет в случае одобрения обществом к лучшей жизни, нежели прежняя, подлежащая ликвидации. Все, кому знаком магометанский Восток, утверждают, что там люди, отвергающие правило молитвы пять раз в день, заодно перестают уважать прочие моральные правила, которые мы сочли бы более важными. Человек, предлагающий изменить сексуальную мораль, особенно уязвим для обвинений и непонимания; я сам отлично сознаю, что наговорил много такого, что некоторые читатели могли истолковать неправильно.