Брак на выживание

Надо признать, идея спрятать меня здесь была превосходна. Владения мистера Вуда состояли из собственно оранжереи под самой крышей центрального здания университета и нескольких теплиц. В теплицы мне ход был заказан, там садовнику помогали проштрафившиеся студенты, которым мне не следовало показываться на глаза.

Мистер Вуд жил в городе, но являлся на работу еще до рассвета. Мне же выделили крошечную комнату, которую почему-то называли горшечной, хотя ни одного горшка, даже на подоконнике, там не нашлось. Ни цветочка, ни травинки, обстановка скудная: узкий топчан, сундук с одеждой, несколько крючков на стене и полосатый домотканый коврик на полу. Только на обоях цвели нарисованные розы, по размеру похожие на капустные кочаны.

На отсутствие привычных удобств я не жаловалась, по личной горничной и выписанной из столицы поварихе тоже не скучала. Лучше уж носить самые простые платья и есть немудреную стряпню мистера Вуда, зато на алтарь меня никто не уложит.

Риск столкнуться здесь с Ричардом минимален. Блоутонский королевский университет, где он преподает, с самого своего основания соперничает с Национальным университетом имени принца Альберта, где я нашла приют. К тому же темные маги, в силу своей природы, с растениями и животными не очень-то ладят. Нет, собаки при виде них не воют, лошади не встают на дыбы и лютики не вянут, ничего подобного. Темным просто не по душе выращивать розочки или выводить лучшую породу свиней, нет у них к этому ни склонности, ни таланта.

Задумавшись, я и сама не заметила, как съела яичницу подчистую, хотя была уверена, что не голодна. С аппетитом моим вообще творилось что-то странное, я то смотреть на еду не могла, то сметала все подряд. Должно быть, беременность сказывалась. Счастье еще, что утренняя тошнота меня больше не мучила!

Итак, первым делом займусь оранжереей, а потом можно поваляться в комнате с книжкой, пока садовник не вернется. В библиотеку меня не пускали – вдруг попадусь на глаза кому-нибудь? Но мистер Вуд приносил мне любую литературу по первому требованию. Хоть красочные иллюстрированные издания о ботанике, хоть дамские журналы. Даже монографии о темной магии и теории жертвоприношений добыл! Крякнул только, когда услышал просьбу, но расспрашивать не стал. Хотя, по правде говоря, в этих книгах я не поняла ровным счетом ничего.

Как же права была леди Блэкфич! Без хорошего академического образования никуда. Пансион не в счет, там нас учили домоводству и прочим сугубо прикладным умениям. Еще математике и письму, поскольку леди должна безупречно вести учетные книги и обширную переписку с друзьями, со всем остальным нас знакомили лишь поверхностно. Наставницы считали, что забивать девичьи головки историей, географией, магией и прочим не стоит, поэтому ограничивались общими сведениями.

Информация же о синдроме Бриггса – Фаулера оказалась настолько узкоспециальной, что после нескольких дней мучений я почти с теплотой вспомнила журналы, которые принес мне Ричард. В тех статьях я хоть что-то поняла, в монографиях же не понимала ровным счетом ничего!

Досадливо поморщившись, я взялась за лейку. Зато садоводство приносило мне истинное удовольствие. Разве не чудо, когда из крошечного семечка вырастает прекрасный цветок, а черенок с тремя почками через какой-то год превращается в цветущий куст?

Буйство в оранжерее завораживало. Сквозь прозрачную крышу и большие застекленные окна теплицу заливал солнечный свет, от великолепия растений захватывало дух. Разве можно не залюбоваться яркими каскадами ампельных петуний? Горделивыми стрелками гладиолусов? Веселыми шапками герани?

Как жаль, что раньше я этого восторга была лишена! Мама запрещала мне возиться в саду, мол, вдруг соседи подумают, что у нас не хватает денег на садовника? Так что мне позволялось разве что срезать букет, и то нечасто.

Я мимоходом погладила куст мирта, растущий в горшке у входа. Видимо, мистер Вуд хотел вырастить из него штамбовое деревце. Пока же несчастный мирт, сильно обрезанный и лишенный боковых побегов, выглядел жалко, как общипанный цыпленок. На глаза вдруг навернулись слезы. Я ведь похожа на это бедное растение, меня так же обрезали и «формировали крону».

– Ты что, ревешь?

Голос призрака заставил меня подскочить и торопливо вытереть щеки.

– Барт, ты ужасно бесцеремонен! Где твое воспитание?

– Какое еще воспитание у авантюриста? – хмыкнул дух и завис в воздухе, развалившись в кроне лимонного деревца, словно в кресле.

– Мне казалось, что ты – эсквайр… – заметила я, склонив голову к плечу.

– Одно другому не помеха, – отмахнулся ничуть не смущенный призрак. – Сегодня – пятый сын захудалого лорда, завтра – авантюрист, послезавтра – единственный наследник отцовского имения. Жизнь непредсказуема, знаешь ли.

– Знаю, – помрачнела я, вытирая руки лоскутком, служившим полотенцем.