Брак по драконьему обычаю, или с Новым Гадом, наследница!

Остальной моей команды как-то видно не было. Спалось в номере крепко, никакие сны и проблемы меня не мучили. Вчера до гостиницы провожал меня Риан, оказывается, он тоже здесь временно проживал. Вдвоем хоть не так страшно, как говорится.

Так. Главное не забыть, что сегодня самый ответственный день в жизни будущих адептов! Зачисление! Волновалась ли я? Очень! Было отчего-то невероятно важно поступить в эту Академию самой. Поступить и учиться. На этот раз я выбираю не то что выгодно и денежно, не то, что даст неплохую работу и отличную зарплату, а то, к чему лежит душа.

Да и вообще настроение было снежно-праздничное, на улице светило солнце и шел мелкий снежок, брачная татуировка не беспокоила — что позволяло надеяться на то, что с ректором все в порядке, а новый день принесет исключительно замурчательные новости.

Не удержалась — потратила немного времени на то, что прихорошиться перед зеркалом. В конце концов, маленькие женские мелочи жених мне в подарок прислал — грех не воспользоваться. Так-то я к наведению лишней красоты довольно равнодушна, но сегодня хотелось выглядеть особенно празднично.

— Игнорируеш-шь? — Зашипел насмешливо зимний дух за спиной.

— Даже не думала! — Ответила искренне. — Пойдешь со мной в Академию? Не поцапаешься с моими пушистыми друзьями? Мрраусом и духом-хранителем?

— Вот ещё-у, — облизнулись и начали вылизывать себе надменно лапу, — очень нужно! На всякую мело-учь внимания обращать, мррыкс!

Серый пушистый красавец с белой грудкой вызывал непреодолимое желание его обпушить, почесать и начесать со всех сторон, крепко прижать к себе немаленькую тушку и устроить сеанс кототерапии. Кажется, мои плотоядные взгляды заставляли зимнего духа слегка поджимать роскошный хвост.

Жаль, времени на сию экзекуцию не было, пришлось обойтись почесом за ушами и поторопиться на выход.

— А молочка-у? С такой хозяйкой с голоду-у подохнешь! — Заявила мне эта наглая шкурка поперек себя шире!

— В Академии уже, если поступим! — Запахнула я торопливо пальто. — Побежали?

На первом этаже кипела жизнь. Сновали подавальщицы, торопливо завтракали поздние пташки, то и дело мимо пробегали студенты.

— Тирра! — Прохладно-удивленный голос разрезал окружающую меня суету ножом.

Сосулька тебе в лоб, трау противный, ну что тебе от меня надо? Внутри мурашки поселились — плохие, липкие, от страха.

Тот самый мужчина, который поймал меня на улице, вроде бы обознавшись. Тот самый трау, которого я видела на балконе соседнего дома — или нет?!

Наверное, было ужасно невежливо сбежать. Но в этот момент меня обуяла такая паника, что я и думать забыла о том, что нахожусь в людном месте, что полно людей и нелюдей и на улице, ярко светит солнце, а Академия рядом — только шагни. Да и Риан уже спешит навстречу.

Я как заяц подпрыгнула, оттоптала кому-то ногу и ринулась на улицу. Попутно (мне ужасно стыдно, потом обязательно извинюсь и компенсирую), был сшиблен подавальщик, загремела какая-то скамья, упала чья-то кружка со стола (смахнула рукой) и, наконец, я выбралась на свежий воздух под истерично-ржачное мявканье Буранчика.

Останавливаться и не подумала. Прости, Риан, уверена, что ты меня догонишь. Вместо этого со всех ног бросилась через площадь. Кажется, за моей спиной слышались крики и даже топот доносился — правда, не знаю, кто именно меня преследовал.

Ворвалась я в ворота Академии, легко пройдя открытую сейчас для поступающих защиту, как будто за мной стая диких гиен бежала. И тут же врезалась в кого-то лбом со всего маха. Было, кстати, довольно болюче — потому что мой глупый лоб встретился с чем-то твердым и металлическим. Бляшкой?

— Юная тирра, вам стоит быть осторожнее. Вы не пострадали? — Сильные руки оторвали меня от чужого тела, к которому я так крепко прилепилась и чуть приподняли.

На меня смотрели самые синие, словно полночное небо или невероятно чистый сапфир глаза.

Мужчина лет тридцати пяти на вид. Высокий — выше меня почти на полторы головы, а я не низенькая. Смугловато-бронзовая кожа, черные волосы до плеч, резковатые черты лица. Глаза как будто немного раскосые, как у монгола. А ещё — шрамы. Безобразные и довольно яркие до сих пор, хоть и достаточно старые. Нет, они его не портили, только вызывали бессознательную острую жалость в глубине души.

— Тирра? — Меня легко удерживали едва ли не на весу и слегка бесцеремонно разглядывали.

Голос у мужчины был негромким, хрипловатым, словно крепко сорванным. И почему-то казался мне ужасно приятным и родным. Не знаю почему. Я никогда не видела этого человека, не слышала и даже имени его не могла бы сказать. Но острое ощущение чего-то близкого и дорогого не отпускало, заставляя застыть сусликом бессловесным.

— Мряу! Хозя-уйка, глаза разлепи, на лапы вста-унь и впере-уд, поступа-ать! Не задержива-уй архима-уга! — Голос Буранчика ввинтился в ошалевший разум и заставил встряхнуться и взять себя в руки. Что это было?!

— Простите пожалуйста, сиятельный тир… — Поспешно склонила голову.

До меня донесся сухой смешок.

— Ма-магистр? Архимагистр? — Смешалась окончательно, не зная, что ещё сказать.

Глава 2.