Брак по расчету, или Счастье для кимтарцев

Он не торопится, не рвется вперед, подавляя напором, просто ждет, пока я сама осознаю, что делаю, и приму решение — бояться мне и отступать или задержатся чуть дольше, побеждая собственные страхи.

Вдох, который я проглотила перед прыжком в никуда, медленно заканчивается, и я невольно размыкаю сомкнутые губы в попытках вернуть в выжженные легкие воздух. Кристиану хватает этого мгновения, чтобы повторить мой вынужденный маневр и легонько погладить губу кончиком языка.

Не наступает, не торопит, все еще позволяя держать голову на поверхности и дышать, дышать, дышать, делая жадный вдох. Чуть толкается головой вперед и осторожно прикусывает зубами мою кожу, чтобы тут же отпустить и начать все сначала.

От него пахнет приятным мужским запахом. Откуда-то из тени тянет эвкалиптом и мускусом, холодной мятой и цитрусом, да так сладко, что спрятаться от этого аромата можно, только нырнув на глубину.

Ткань платья предательски скользит по плечам, но мои руки повисли мертвыми плетями, которыми я была не в состоянии управлять. Голые плечи уже показались под стекающей по коже ткани, и жадное и резкое движение вынудило меня громко вздохнуть, мешая вдох со вскриком.

Вместо того чтобы сдернуть ткань, сорвать ее, как настоящее чудовище, которое жило в моей памяти уже несколько лет, Кристиан сжал пальцы, крепко удерживая расслабленный ворот платья на месте. Его ладони, широкие и горячие, стальными прутьями держали ткань на месте, не позволяя ей сползти и открыть темноте и чутким мужским глазам что-то лишнее.

Стало спокойнее. Удушливая волна отхлынула, оставив после себя только свежий бриз, и сердце под ребрами замедлило свой бешеный бег, возвращая все мое внимание к губам, что были так близко, как никогда раньше.

Эвердин определенно знал, что делать, но в тот момент я совсем забыла о его обучении, о котором мне поведала Розали, об отсутствии практики и даже о том, что меня касался живой мужчина, противореча моим ожидания удерживая одежду на месте, а не пытаясь ее сорвать.

Кристиан вытянулся, подняв голову, и у меня просто не оставалось выбора, кроме как сделать еще один осторожный шаг, потянувшись навстречу. Мне не хотелось прерывать происходящее — не сейчас. Только не сейчас! И, сократив расстояние между нашими телами, я осторожно коснулась грудью крепкого горячего тела, все еще не в состоянии поднять руки.

Неожиданно мужчина отступил, тяжело дыша и низко опуская голову. Отпущенное платье потекло мокрым шелком вниз; ссутулившись, я вовсе не спасла ситуацию — напротив, усугубила ее, едва не задохнувшись от возможности показаться обнаженной хоть перед кем-то.

Не поднимая глаз, мужчина отвернулся, поворачиваясь ко мне широкой и неспокойно бугрящейся спиной, и хрипло прошептал:

— На сегодня все, госпожа.

Вылетев, словно стрела, сорвавшаяся с тетивы, Эвердин с трудом не хлопнул дверью, скрываясь черной тенью в темноте коридора. Будто его и не было, будто мне все это почудилось.

Только сверкнувшие от очередной молнии упавшие ножницы, лежащее в ногах платье и давно остывший чай говорили, что это вовсе не сон и не видение, померевщившееся мне в непогоду.

Все это было. Было реальным!

Я действительно поцеловала Кристиана…

В низ живота ударила горячая, но приятная боль, заставляя и без того дрожащие ноги подогнуться в коленях. Странное, незнакомое ощущение пугало и манило своей необычностью. Щеки вспыхнули краснотой, обжигая кожу изнутри, но я, наконец сумев поднять руки, только прикрыла голую грудь, в растерянности глядя на закрытую дверь и слыша, как где-то там, в темноте дома, прячась за стуком тяжелых дождевых капель, скрываются глухие удары, будто кто-то отчаянный стучит головой о стену, пытаясь прогнать чужие мысли.

Но показалось мне или нет, узнать было уже нельзя.

Глава 7

— Ты так и не рассказал мне, чем вы занимаетесь.

Туман сновал по кухне в своей привычной манере, гремя тарелками и кастрюлями.

Готовить мне здесь не позволяли, аргументируя тем, что это неженское дело, но я сильно не противилась — с кулинарией я всегда бы «на вы». А вот спор по поводу посуды вышел из-под контроля. Сурово поглядев на то, как я прополаскиваю тарелки в теплой воде, хозяйственный блондин фыркнул и сам взялся за дело, позволив мне только стирать капли с посуды чистым полотенцем.

— О чем ты, Ия?

— Чем зарабатываете на жизнь? Чем бы хотели? Кем у вас тут работают, и работают ли вообще?

Туман улыбнулся и мотнул своей пшеничной косой, которую теперь туго заплетал из высокого хвоста и украшал уже знакомыми кольцами вдоль всей длины.

— Конечно, работают. Мне, грубо говоря, повезло — моя прапрабабка подарила одному из сыновей шахту в единоличное владение. От него она переходила от сына к сыну и дошла до меня. У Лиама есть свой кусок земли, он переоборудовал его в ферму, когда Кристиан принял его в семью, и теперь выращивает там овощи и фрукты на продажу. А Эвердин старший следователь.

— Что?

Поперхнувшись малиновым чаем, который в исполнении Тумана всегда был похож на амброзию, я едва успела проглотить опасно застрявший в горле глоток.