Брак по-тиквийски 7. Последняя война (СИ)

– Ладно… Думаю, пяти големов хватит.

Пять голых клонов Сниттке лежали на земле, влажной после недавнего дождя. Оригинал, зажимая все еще кровоточащее запястье, косился на них, стараясь не выдавать своих чувств. Был бы он лошадью, нервно прядал бы ушами. Был бы христианином, осенял бы себя крестом.

– Одевайте, – велела Тереза. Кроме нее, отдать приказ было некому: верховный командир отлеживался, усиленно поглощая витамины, а высший пребывал в тихом ступоре. – И развозите по местам.

– Так точно, госпожа Хэнк! – Фарн, стоявший наготове с комплектами обмундирования, стукнул себя кулаком в грудь.

– Господин Сниттке, не стойте, как на своей казни! – Пощечину ему, что ли, дать, чтобы пришел в себя? – Вызывайте Ольца, ставьте саперам задачу. Или мне дальше за вас командовать?

Нет, этого он точно не хотел. Встрепенулся, бросил последний безумный взгляд на големов и зашагал к штабу, доставая переговорник.

– Руку-то себе забинтуйте! – крикнула ему вслед Тереза.

Она больше не летала, но упадка сил не ощущала, была бодра, как обычно. Хорошо, когда тратишь не свою энергию, а заемную. Если бы еще это не была энергия Хэнка!

Хэнк завел новый разговор, как только прошел очередной этап наступления. Тактика показала отличный результат, зохены несли потери, в смятении отходили.

– Нужны еще големы.

– Опять будешь отдавать дурацкие приказы? – Тереза окрысилась. – Я отказываюсь вредить твоему здоровью, понял? И грозись запереть, сколько хочешь, все равно выпустишь, как прижмет. Так что завянь! Два голема, максимум три.

– Этого не хватит. Нам фронт надо двигать, а не по мелочи кусать. По-хорошему, дюжина требуется. Полдюжины – самое малое.

– Три. И не пырься на меня так, словно прикидываешь, как меня еще использовать. Других мужиков я привлекать не стану, даже если ты вдруг передумал.

Она поставила перед ним чашку чая с сахаром. До сих пор после прошлого геройства не восстановился, и уже новые подвиги ему подавай!

– Я не передумал. – Он отхлебнул. – И вообще, я рад, что ты… Мне было бы неприятно.

Тереза обняла его сзади за шею и поцеловала в бритый череп. Ревнивый муж – смех один.

– Но что-то же надо делать. – Он перехватил ее пальцы, не давая разомкнуть объятия. – Неужели не существует другого способа получить эту проклятую силу?

Она вздохнула.

– Существует. Сила есть в крови. Но придется кого-то убить. Кого тебе не жалко? Может, Сниттке зарежем? – Она засмеялась. – Или опять пожертвуешь собой?

Тереза наклонилась и легонько куснула Хэнка за горло. Он вздрогнул, отпустил ее пальцы.

– Фу ты! Напугала, – признался он и потер шею. – А кровь обязательно сцеживать до конца?

– Обязательно. Может еще и не хватить. К сожалению, этот путь менее выгоден. Так что донорством не обойтись. И нужно выпить кровь еще теплой, чтобы сила не успела уйти.

Хэнк задумался. Что тут думать? Это однозначно тупик. Не приносить же в жертву собственных солдат.

– Кровь подходит только людская? – спросил он.

Тереза открыла рот… и закрыла. А кто ее знает! Кровь животных дает слишком мало силы, говорила Райзен, жертва должна быть разумной. То есть, по умолчанию, человеческой. Но зохены ведь тоже разумны, и убивать их ради жертвы можно без всяких угрызений совести. Правда, кровь у них зеленая. Сработает ли такая?

– Надо пробовать, – сказала она.

Хэнк поручил Сниттке: обеспечить. Тот, справедливо подозревая, что готовится новое черное колдовство, отнесся к заданию без должного энтузиазма. Верховный командир рассвирепел:

– Что с вами, Сниттке? И не морочьте мне голову: в жизни не поверю, что в плену ни одной зохенки! Будете саботировать – сами в жертву пойдете.

После втыка и угрозы высший командир осознал, что медлить не стоит. Запросил все подразделения и разыскал в одном из них раненую самку. К следующему утру ее привезли.

Самка злобно щурилась: солнце светило ей прямо в глаза. Лапы скованы попарно: передние совсем короткой цепью, задние – чуть подлиннее, чтобы могла ходить, но не слишком проворно. Темно-зеленая чешуя в следах пуль, а хвост безжалостно обрублен, и обнаженное мясо сочится кровью. Челюсти стянуты ремнями.

– Дохлая она какая-то, – засомневалась Тереза.

– Была бы она в силе, порвала бы ремни и съела вас, госпожа Хэнк. – Сниттке не мог промолчать.

– Я с зохенами и без ремней встречалась, – огрызнулась Тереза. – И, как видите, до сих пор жива. А они – нет.

– Ее состояние важно? – уточнил Хэнк. – Дохлая, не дохлая… Кровь-то в ней есть.

Тереза пожала плечами. Сила зависит от количества выпитой крови, а не от того, насколько хорошо чувствует себя жертва. Вроде бы. Терезе не хотелось признаваться, что она не такой уж компетентный специалист в колдовских ритуалах. В любом случае, надо проводить эксперимент. Не попробуешь – не узнаешь.

– Наклоните ей голову и подставляйте таз, – велела она Фарну и еще одному солдату из сопровождавших зохенку.

Самка что-то неразборчиво прорычала. Ремни не давали ей широко открыть пасть, и слов никто не разобрал. Да и зачем? Выругалась ли она по-своему, просила ли не убивать – слушать ее не собирались, ее судьба была решена.