Брак с летальным исходом

Я словно замерла, застыла, холодная и бледная, как восковая кукла. Казалось, все мое существо сковала ледяная корка. Такой, бесчувственной и замерзшей, я могла только ждать разрешения страшной ситуации, развязки.

Погруженная в себя, я просидела на кровати без движения до самого рассвета, глядя, как постепенно становятся ярче квадраты света, проникающего внутрь через зарешеченное окошко. Часы на площади, где, вероятно, уже шли приготовления к моей казни, пробили сначала четыре, а затем пять, шесть и семь раз. Незадолго до восьмого удара в камеру вошли уже знакомые мне законники в сопровождении крупной высокой женщины, также одетой в форму дознавателей. Через ее руку было перекинуто грубое серое рубище – тратиться на одежду для тех, кто в скором времени будет сожжен, в судебном управлении считали излишним.

Коротко переглянувшись, законники повернулись и вышли из камеры. Повыше натянув перчатки и поправив воротничок, женщина подошла ко мне и, заковав руки, приказала повернуться спиной. С трудом заставив двигаться окоченевшие ноги, я покорно поднялась. Сейчас мне было все равно, кого служители закона выбрали для того, чтобы переодеть меня – женщину или мужчину, – но видеть здесь женщину было все же немного приятнее. Мне не отказали хотя бы в такой малости, оставив некое подобие достоинства.

Женщина сноровисто расстегнула корсет, стараясь как можно меньше соприкасаться с моей обнаженной кожей. Вцепившись железной хваткой в запястья, она отстегнула сначала один наручник, а затем другой и стянула вниз кружевные рукава. Последняя, пусть даже тонкая преграда между кожей и холодным зимним воздухом исчезла, и я почувствовала себя совершенно беззащитной. Женщина положила руки мне на талию и грубо дернула юбку вниз, освобождая от платья.

– Шаг вперед, девочка, – сказала она. – И туфельки тоже придется снять.

Я послушно выскользнула из белого круга шелка, оставив в центре расшитые мелким жемчугом белые туфли. Совершенно невпопад мелькнула мысль, что – как знать – через некоторое время это же самое платье горожане увидят уже на другой невесте. Интересно, известно ли городскому магистрату, что тюремное начальство приторговывает одеждой и имуществом приговоренных к казни?

Впрочем, я не доживу до того, чтобы это проверить.

– Вытяни руки, – приказала законница.

Рубище, предназначенное для узников, скроили так, что надевать его можно было не снимая наручников. Просунуть голову в горловину, опустить два куска ткани спереди и сзади, подпоясать на талии – и готово. Заметив в моей свадебной прическе гребень с драгоценными камнями, женщина потянулась было вытащить его. Последний подарок Эдвина, еще оставшийся у меня – лишенной привычного мира, одежды, защиты, всего человеческого. И я, собрав все силы, в неожиданном для себя порыве дернула головой, уворачиваясь от рук законницы, и отскочила в сторону так, чтобы оказаться к ней лицом.

Женщина отшатнулась, словно увидела в моих глазах что-то жуткое и безумное. Ругнувшись себе под нос, она бросила на меня злобный взгляд, но не решилась еще раз протянуть руку.

– Вперед. И помалкивай.

Стража, ожидавшая за дверью, встала по обе стороны прохода, пропуская сначала законницу с моим платьем и туфлями в руках, а затем и меня. Мы долго шли по коридорам, пока не оказались во внутреннем дворе, где меня ждала закрытая карета, похожая на ту, в которой я прибыла сюда. Внутри уже сидел господин дознаватель.

Я постаралась занять противоположный угол как можно дальше от него. Босые ноги совершенно окоченели от ходьбы по камням и заснеженному крыльцу. Я попробовала хоть как-то прикрыть их своим жалким рубищем, но под тяжелым взглядом законника прекратила бесплодные попытки.

«Ничего, скоро согреюсь», – мелькнуло в голове. Мысль эта показалась мне настолько дикой, что я не удержалась от улыбки.

– Не вижу в вас раскаяния, Фаринта, – проговорил господин дознаватель, скривившись в презрительной гримасе.

* * *

На Ратушной площади все было готово к казни. В воскресный день посмотреть на то, как будут сжигать злокозненную черную вдову, собралась приличная толпа, и законникам пришлось немало потрудиться, прежде чем удалось расчистить проход к помосту и сложенному рядом костру. Я плелась позади господина дознавателя, и вслед мне летели гневные выкрики. Нашлись и желающие поупражняться в метании камней и тухлых овощей, но до меня долетела лишь пара клубней. Зато, когда тухлое яйцо от особо меткого горожанина приземлилось аккурат под ногами законника, обдав его начищенные сапоги тучей вонючих брызг, охрана тут же угомонила особо буйных зевак, и остальные предпочли ограничиться сквернословием.

Дознаватель занял место на помосте. Палач, ожидавший рядом с костром, помог мне подняться. Так же как и все остальные, кто знал о приговоре, он старался как можно меньше прикасаться к участкам моего тела, не скрытым рубищем. Я забралась столь высоко, что оказалась на сложенных поленьях практически вровень с помостом.