Брахман и история.Историко-философские концепции современной веданты

Тема всемирной цивилизации занимает особое место в творчестве Радхакришнана. Мир он видит интегрально, как единый, общий для всего человечества дом, а само человечество – как единую семью, члены которой, при всем их несходстве, существуют в едином пространстве и настолько тесно связаны друг с другом благодаря самым различным процессам, что их можно рассматривать как единую систему. В самых различных областях деятельности мир функционирует как целое[263], но, к сожалению, этого еще нельзя сказать о сфере духа, о мировоззрении, о ценностях: здесь мир остается разделенным, а части его – враждебными друг другу. Враждующими обычно оказываются Запад и какая-либо из культур Востока, в которых культурная экспансия Европы вызывает отчетливо отрицательную реакцию. Как только возникнет общность и в мире ценностей (а она, по Радхакришнану, несомненно, возникнет, причем это будет общность, не навязанная извне какой-либо из существующих цивилизаций другим, а возникшая органически, в народных массах разных стран, спонтанно), тогда мир станет единым целым окончательно, но до этого, пока такая целостность не появилась, само бытие человека, при современном уровне развития техники и при безнадежном отставании человечества в области нравственности, проблематично. «Водородная бомба – это вызов человеку, призыв развить новый этос, новое духовное мировоззрение»[264].

Из всего изложенного видно, насколько важной и значимой была проблема взаимоотношений Востока и Запада для Радхакришнана – одного из ведущих идеологов национально-освободительного движения в Индии. Противопоставление этих цивилизаций осуществлено им в «Индийской философии», где он последовательно проводит мысль об исключительной духовности философии Индии, причем духовности религиозного характера, в противоположность прагматическому, утилитаристскому, рационалистическому и (особенно в последние века) совершенно атеистическому мировоззрению Запада.

Отношения с другими, неевропейскими цивилизациями были для Радхакришнана гораздо менее актуальны, хотя он и написал небольшую книгу «India and China»[265], где осветил вопросы индийско-китайских отношений в сфере культуры. Однако Китай, как и Индия, воспринимался им как цивилизация, точно так же страдающая от культурной экспансии Запада и в той же мере, что и Индия, способной внести значительный вклад в создание грядущей общечеловеческой цивилизации. Отсюда видно, что «прикладной»[266] элемент в философии Радхакришнана был намного значительнее, чем в философском учении Дасгупты.

Для Дасгупты – философа значительно более академичного, меньше внимания уделявшего в своей научной работе злободневным проблемам – вопрос о взаимодействии различных цивилизаций гораздо менее актуален. Дасгупта не критикует индийскую цивилизацию и не выступает с ее апологией, хотя, конечно, признает за своей страной огромную роль в культурном развитии человечества.

Если говорить о сущностных, принципиальных истоках культуры, то Дасгупта придерживался в этом вопросе, по всей видимости, следующей позиции. Культура для него – нечто абсолютно неотделимое от человека, во-первых, и целиком зависящее от национальной принадлежности ее носителей, во-вторых. Он столь мало (по сравнению с Радхакришнаном) интересуется культурной экспансией Запада прежде всего потому, что никакая экспансия иной культуры данную культуру разрушить не может. Цивилизация может погибнуть только тогда, когда уничтожаются все ее носители, никакое же вмешательство инокультурных мировоззрения и системы ценностей невозможно, ибо данной культурой они просто не будут восприняты. Поэтому как рационализм, утилитаризм и прагматическое отношение к реальности характерны для западной цивилизации, так для Индии характерно видение действительности через призму духовности, то есть (в данном случае) ценностей, не имеющих отношения к проблеме физического выживания человека на земле и, более того, сущностно нецелесообразных. Одной из групп таких нецелесообразных ценностей является религия, другой – искусство. Действия человека, относящиеся к религиозной и художественной сферам, никакой практической пользы ему, как известно, не приносят. Однако они выражают то в человеке, что является его глубинной сущностью. Недаром Дасгупта, сопоставляя искусство и религию, не обнаруживает между ними принципиальной разницы, а только внешние, количественные различия: «Религия – это искусство в глубочайшем и широчайшем смысле слова»[267]. По этой причине немаловажной темой в творчестве Дасгупты – немаловажной в том числе и для раскрытия его представлений об историко-философской реальности – можно назвать его теорию искусства.