Браки расторгаются в аду

— А я уж было подумала, что ты с миром пришла, — усмехнулась я.

— Простите, — спохватилась она. — Можно я сяду?

— Да, садись в кресло.

Анисья поставила на пол свою чудовищную сумку и уселась, а я спустила на пол Кики. И тут случилось странное. Собака заворчала, потом оскалилась и вдруг с лаем кинулась на Анисью. Тойтерьеры невероятно храбры, несмотря на крошечный рост. Они всерьез считают себя настоящими собаками, большими и сильными, и, защищая хозяина, бывают крайне безрассудны. И с чего Кики решила, что мне угрожает опасность?

Анисья проворно поджала ноги, а я закричала:

— Фу, Кики! Фу!

Собака не унималась. Мне пришлось снова взять ее на руки.

— Чего это с ней? — поежилась Анисья.

— Не похоже, что вы с ней подружки. А говоришь, ты ее в мое отсутствие кормила!

— Да кормила же! Эй, собачка! — позвала Анисья. — Ты что, меня не помнишь?

Кики в ответ зарычала.

— Во тварь неблагодарная! — покачала головой Анисья. — Одно слово: животное!

— Животные подчас добрее и умнее людей, — возразила я.

— Да уж, конечно! Выкиньте ее за дверь, и дело с концом!

— Она сейчас успокоится.

Я спустила Кики с рук, но куда там! Она опять с лаем кинулась на Анисью. Это крохотное существо, всего-навсего тойтерьер, нападало на гору жира так отважно, что эта гора затряслась от страха, как лимонное желе. Анисья с ногами забралась на кресло и заныла:

— Убрали бы вы собачку, Зинаида Андреевна!

— Хорошо. — В самом деле, там перфоратор, тут взбесившаяся собака. Так никакого доверительного разговора не получится.

Я подхватила Кики на руки и пошла к двери.

— Анюта! Где ты, Анюта?

Появилась надутая горничная.

— Подержи Кики, пока мы с Анисьей поговорим.

— Слушаюсь, Зинаида Андреевна, — поджала губы горничная, но Кики у меня взяла. Та рвалась из ее рук, продолжая лаять на Анисью. — Собака, и та все понимает, — проворчала Анюта перед тем, как я закрыла дверь в свою спальню.

— Так-то лучше, — облегченно вздохнула Анисья и опустила ноги на пол. — Не то цапнет еще. Уколы потом делай. В живот. Больно, говорят.

— Кики привитая, — сухо сказала я. — Ну, перейдем к делу. Выкладывай, что там у тебя?

Она облизнула губы.

— Чтой-то вы, Зинаида Андреевна не так поняли. Девка-то и впрямь померла.

— Говори нормальным русским языком. Без всяких «чтой-то», «неужто», «надысь». Я прекрасно знаю, что ты это умеешь. Хватит кривляться. Не на сцене.

— Какая вы сердитая, — прищурилась Анисья. — Ну, как вам будет угодно.

— Замечательно! Вот так и говори. Постой.

Я подошла к тумбочке, на которой лежала моя сумочка, и достала из нее диктофон.

— Что это? — поежилась Анисья.

— Я хочу записать твои признания. Раз уж ты сама пришла, какой смысл это скрывать? Надеюсь, ты не возражаешь?

— Да пишите! — ухмыльнулась она. — Контора пишет.

— Тогда начинай. — Я нажала на кнопку и положила диктофон в метре от нее на соседнее кресло. — Микрофон чувствительный, так что каждое твое слово впоследствии будет воспроизведено. Так что случилось с Анжелой?

— Это я в нее стреляла.

— Что-о?!

— Что слышали. Я ее убила, говорю.

— Но зачем?

— А затем. Ваш приказ выполняла.

— Какая чушь! Мы который день ходим по кругу! Я такого приказа не отдавала, и ты прекрасно это знаешь!

— Вы хотели, чтобы она умерла, — упрямо сказала Анисья.

— Каждый человек хочет чьей-то смерти. Когда сосед по даче роет бассейн в метре от твоего забора, а потом твой дом начинает уплывать, ты ему кричишь через забор: «Чтоб ты сдох!» Люди каждый день посылают кому-то проклятия. Если квалифицировать это как покушение на убийство, не останется ни одного человека, который не оказался бы за решеткой.

— Так-то оно так, — неприятно усмехнулась Анисья. — Только тут не забор. Она у вас мужа увела. Ребенка ему хотела родить. А вы бесплодная.

— Да с чего ты взяла?! Может, это мой муж стерилен?

— Всегда виновата баба, — уверенно заявила Анисья. — Вы думали, что она беременна, а вам этот ребеночек не нужен. Как вы кричали, когда узнали об этом. Помните?

— Ну, было, — призналась я. — Потому что я расстроилась.

— То-то. — Она опять облизнула губы.

— Ты хочешь сказать, что сделала это ради меня?

— А для кого?

— Не верю! Ни одному твоему слову не верю, — выпалила я сердито. — Почему ты не хочешь сказать мне правду?

— Так я вам правду говорю! Как взяла из кабинета Иван Иваныча пистолет, пошла и убила ее. Братья были пьяные, ничего не помнят. Потом сунула пистолет Кольке в руку, чтобы на нем остались его отпечатки. Наутро сказала ему, что убил он, братья тело в лес свезли на тачке, а потом Колька к вам поехал за деньгами. Заодно и пистолет подбросил.

— Зачем?