Браки совершаются на небесах

— Именно. И такой я Крис никогда не видела. Понимаешь, — Лола завозилась, устраиваясь удобнее под боком у мужа, — несмотря на наше родство и на то, что мы много времени проводим вместе, я иногда просто не догадываюсь, что творится у Крис в голове. Я ее очень люблю. Но, знаешь, временами мне кажется, что она… немного не от мира сего. А еще — что она совсем холодная в плане эмоций. Как будто в их семье весь темперамент достался Шу и Рю, а на Крис не хватило. Чистопородный норвежский флегматик. Чего стоит эта ее легендарная фраза: «О каком сексе вы говорите, когда это время можно потратить на полноценный сон!». За ней кто только не ухаживал. Включая крупных бизнесменов из сотни «Форбс» и арабских принцев. Я как-то спросила Кристину об очередном ее таком поклоннике. Знаешь, что она мне сказала? «Мне от природы, в силу моей гендерной принадлежности, не досталось того, на чем я бы с удовольствием вертела эти ухаживания». И эта ее нарочитая грубость… Нет, я понимаю, почему и откуда это, но… А сегодня я вижу ее рыдающей. В истерике.

— По-моему, не было истерики, — неуверенно возразил Федор.

— Была. Ты ее пропустил. И потом, ты на Крис всегда действуешь как слоновья доза успокоительного, — Лола хмыкнула и потёрлась носом о плечо мужа. — А там все было. Я даже испугалась в какой-то момент. Что происходит? Как это вообще возможно: Крис, для которой сон важнее секса, рыдает взахлеб о каком-то мужике.

Федор помолчал, поглаживая руку жены на своей груди.

— Судя по всему, это какой-то выдающийся экземпляр.

— Зная Крис, я готова ко всему.

— Думаешь, она таки поддалась уговорам шейха?

— Думаю, мы это рано или поздно узнаем.

* * *

Она думала, что это просто. Глядя на Лолу и Федора, нельзя было думать иначе. Крис была уверена, что в жизни именно так и случается. Созданные друг для друга люди просто встречаются — и сразу понимают, что они созданы друг для друга.

Господи, как глупо. Так простительно думать Веронике! Но не взрослой девушке, которая всю свою сознательную жизнь варится в циничном мире модельного бизнеса. Впрочем, там-то, в этом мире модельного бизнеса Кристине все было предельно ясно. И никаким эмоциям там нет места, просто голый расчет и выполнение своих обязанностей. Единственные люди, которые в этом циничном модельном мире вызывали у нее чувства, были Лола и Гвидо. А потом появился Федор.

Кристина сказала правду, говоря о своей влюбленности в Федора. Хотя теперь вдруг осознала, что дело было не совсем так. Она вспомнила их свадьбу — Лолы и Федора. И какими они выглядели… нет, слово «счастливыми» не отразит этого. Это слово, наверное, слишком затаскали, до утраты смысла. Но дыхание перехватывает, когда это происходит на твоих глазах. И ты это видишь. И слышишь. Как Лола пела для своего любимого. Как Федор смотрел на нее, когда она пела. Как они смотрели друг на друга. Кристина впервые увидела, как у людей светятся глаза, когда они смотрят друг на друга. Светятся — и никак иначе.

Кристина влюбилась не в Федора. Она влюбилась в любовь. В то, что заставляет у людей светиться глаза. И тогда, на свадьбе Лолы и Федора, она впервые задумалась о том, что такое может случиться с ней.

Случилось. Только оказалось, что светиться могут глаза только у одного человека. А у другого…

Крис вспомнила взгляд Марка. Тот, тогда, когда она… Вспомнила — и вздрогнула. Но уже не заплакала. Все-таки идея прорыдаться на плече у Лолы — и у Феди — была самой правильной. Если уж рыдать — что в жизни Кристины было явлением очень редким — то с благодарной аудиторией. Эффективнее выходит.

Вот поэтому сейчас, когда Кристина вспомнила взгляд Марка — она не заплакала. Но холодная острая игла где-то внутри ощутилась очень отчетливо. Ведь что это был за взгляд…

Жалость и неловкость — вот что было в этом взгляде. Неловкость — потому что своими словами, своим признанием Кристина поставила Марка — и себя — в крайне нелепое положение. А жалость — потому что он очень порядочный мужчина. Он рассчитывала на секс. Просто на секс с красивой девушкой. А получил… вот это.

Крис встала, прошла до стены очередного гостиничного номера, прижалась затылком к ней и прикрыла глаза. А она… она сама предложила себя всю. Себя, свою любовь, свою… Кристина, не открывая глаз, невесело хмыкнула. Честь свою девичью, как выражаются в романтических историях про прошлые века.

Фактом наличия у нее девичьей чести Кристина не гордилась. Ей просто этого не хотелось. Интимных отношений, в смысле. Не хотелось — и все. Какое-то нелепое, негигиеничное и попросту дурацкое времяпрепровождение — этот секс.

Собственно, и с Марком она хотела не секса. А чего-то… чего-то… Нет, она не могла объяснить. Она хотела его самого — но не в том пошлом смысле, чтобы он ввел в нее свой детородный орган. А в том, чтобы… чтобы он стал ее. И готова была предложить всю себя, чтобы стать — его.

Господи, как и откуда в ее голове завелась подобная романтическая чушь?! Безобразно инфантильная. Так, наверное, и не бывает в реальном мире. Чтобы кто-то кому-то принадлежал. Все сводится к расчету и сексу.