Браки совершаются на небесах

— Обязательно. Желаю твоей маме скорейшего выздоровления!

— Спасибо.

* * *

Марк смотрел на присланное фото. Этот снимок сделан Вероникой. А на снимке — Кристина. Сидит, сложив ноги по-турецки, на кровати в комнате Вероники, в окружении листов с рисунками. Ноги в серых спортивных штанах, серая же футболка, длинные светлые волосы почти скрывают склоненное к рисункам лицо.

И подпись «Моя любимая Христина».

Значит, это правда. Он почему-то не мог до конца поверить, что это случится. Что Соня уедет, и что на ее место приедет Кристина. Что Кристина будет с его дочерью в роли няни.

И вот это случилось.

Марк прижался затылком к стене. Он тоже сидит на кровати, так же, как и Кристина. Только на своей кровати в своей квартире. А там, за несколько десятков километров от него, в частном интернате для детей с особенностями развития его дочь в своей комнате смеется в компании с красивой светловолосой девушкой.

С той самой, которая призналась ему в любви и пригрозила сломать ему нос. С той самой, к которой он…

Марк вздрогнул. Дверной звонок прозвучал резко, как выстрел. Марк медленно перевел взгляд на дверной проем спальни, откуда виднелся кусочек прихожей.

Есть несколько вариантов, кто бы мог явиться к нему без приглашения. Это могла быть соседка-студентка в коротких шортиках и тоненьком топе с очередной банкой огурцов. Или мать — что, впрочем, маловероятно.

А что очень вероятно — что это Илона. Только она имела привычку сваливаться ему как снег на голову в самое неподходящее время.

* * *

— Ты?

— Ты мог бы хотя бы попытаться изобразить радость.

— Зачем?

— И в самом деле, — Илона обогнула его и прошла в прихожую, на ходу доставая из сумки бутылку вина. — Зачем?

Марк резко обернулся, наблюдая за действиями бывшей жены.

— Тебе не кажется, что это ненормально?

— Что именно? — Илона сбросила туфли, не потрудившись поставить их аккуратно к стене.

— Мы с тобой давно в разводе. Мы чужие друг другу люди. И ты все равно с завидной регулярностью приезжаешь ко мне.

— У нас с тобой есть общий ребенок! — Илона обвинительно нацелила на него бутылку вина. И Марк понял, что эта бутылка — уже не первая у Илоны за сегодняшний день.

— Вероника — только моя дочь. Ты сама добровольно отказалась от родительских прав.

Илона несколько секунд молча смотрела на него. А потом снова махнула бутылкой.

— Открой вино, Леви.

* * *

Много раз до сегодняшнего дня, когда Илона приезжала к нему, Марк испытывал острое желание прогнать ее. Но так и не прогонял. Наверное, он делал это ради Вероники. Потому что эта женщина — мать Вероники. Дочь до сих пор рисует портреты дорогой мамочки, которая ушла на небо. На небо, как же… По небу у нас папа специалист.

Марк разлил вино по бокалам. И себе тоже. Все равно завтра день отдыха, планировал к матери съездить. Можно и вина себе позволить. А еще — позволить себе наконец-то откровенный разговор с бывшей женой.

Марк вдруг понял, что сегодняшний визит Илоны к нему — последний. И пора ставить точку в этой затянувшейся мыльной опере. Он в долгий глоток ополовинил свой бокал.

— Хорошее вино.

— Что с тобой, Марк?

— Ничего.

Они пили вино молча. Марк подбирал слова. Не такие, чтобы не задеть Илону. Он ясно осознал, что ему на это плевать. А такие, чтобы два раза повторять не пришлось. Хотя повторять, скорее всего, придется.

Ну что ж…

— Я хочу видеть Веронику.

Марк поперхнулся вином. Хорошо, что футболка темная.

— Ты поедешь к ней завтра? — продолжила Илона. — Я поеду с тобой.

— Нет.

— Почему?!

— Во-первых, я завтра не поеду. Во-вторых, ты туда не поедешь.

— Я ее мать!

— Ты слишком поздно об этом вспомнила.

Илона долго и зло смотрела на него, а потом залпом выпила свое вино.

— Святой Марк, — процедила она и сама долила себе в бокал. — Что, удобненько ходить в белых незапятнанных одеждах?!

— Я не жалуюсь.

Потому что не приучен. Не умею. Не знаю, как. Хотя в то время, когда хотелось выть от бессилия — не отказался бы от такого полезного навыка.

Илона сделала щедрый глоток.

— А ты знаешь, что я специально от тебя забеременела? Я презервативы протыкала.

— Догадывался.

— И что?

— Спасибо тебе за Веронику.

Илона вдруг разрыдалась — шумно и некрасиво. Она рыдала, икала, запивала слезы вином и обливалась им. Марк ждал. Он не мог найти в своем сердце ни капли жалости к плачущей перед ним женщине. И не хотел искать.

— Ты никогда… никогда не думал… что было бы с нами, если бы Вероника родилась нормальной?! — сквозь икоту спросила Илона. — Мы могли бы быть счастливы. Могли бы стать настоящей семьей. За что… — прерывисто вздохнула Илона. — За что судьба так жестоко со мной, Марк?! Мне было уже тридцать шесть, я просто хотела немного женского счастья! С красивым молодым мужчиной. Ребенка хотела! А вышло… вышло вот так. За что? За что?!

— Наверное, потому, что нельзя построить счастье на лжи.

— Ты все-таки Святой Марк. Или блаженный! Такой же тошнотворно правильный, как и твой папаша! Ты просираешь свою жизнь, ты этого не понимаешь?!