Бракованная

Мы много гуляли, и он знакомил меня с местной живностью. Оказывается, она не вся такая неприятная, как мне показалось сначала. Однажды он показал мне норку, где жили маленькие зверьки. Именно такого он мне выстругал и подарил тем вечером. Они были такие милые! Крохотные лисички с огромными ушками и пушистыми хвостиками. Мы долго наблюдали за ними, спрятавшись за деревом. Меня особо веселило, когда мама с трудом собирала маленьких непосед в норке, а они все равно высовывали оттуда свои непослушные носики. А потом пришел папа, и все скрылись внутри. Никто не посмел высунуться наружу. Вот что значит дисциплина. Я была в полном восторге и очень хотела подкормить их, но варвар строго-настрого запретил это делать.

Мой варвар оказался тем еще шутником и однажды привел меня в какую-то пещеру. Встав посередине, резко швырнул камень в дальнюю стену. А дальше начало твориться что-то совершенно невообразимое. Звук тысячи распахнутых крыльев оглушил меня, и я кинулась к нему в объятия, спрятавшись у него на груди. Кто такие летучие мыши, я знала. Знала также и то, что мне они совершенно не нравятся. Поэтому я стояла, уткнувшись лицом ему в грудь и не смея посмотреть по сторонам.

Тихонько посмеиваясь, он заставил меня поднять голову и осмотреться вокруг. Я послушалась и замерла от открывшейся мне красоты. На стенах и потолке сидели полчища каких-то огромных жуков. Их крылья трепетали, издавая жужжащие звуки, и при этом они все светились разноцветными красками, наполняя пещеру потрясающими оттенками, которые медленно переливались из одного в другой. Как же это было красиво!

Варвар довольно улыбнулся и поцеловал меня в мой слегка приоткрывшийся от удивления рот. А потом еще и еще. И только моя природная нелюбовь к такого рода живности позволила мне устоять, поэтому закончили начатое мы уже снаружи, уютно устроившись на поваленном дереве.

Мы совсем забыли про остальных жителей лагеря и даже носа не показывали к ним. К нам тоже никто не спешил в гости, чему мы были весьма рады, так как пришедшие не вовремя гости могли застать нас в весьма пикантной ситуации на террасе или на кухонном столе. А целовались мы и вовсе везде и всюду.

Однажды, когда подходил к концу пятый день из семи, которые я отсчитывала, мы недалеко от реки наслаждались поцелуем. Спустя пару минут он уже мог превратиться во что-то большее, как вдруг варвар резко от меня отпрянул и отошел на пару шагов. Я недоуменно замерла, не понимая, что происходит. А спустя пару мгновений к реке вышел один из дикарей и молча кивнул нам. И я поняла, что мой варвар не хотел, чтобы нас застали в такой ситуации. Странно. Неужели он такой стеснительный? Или он стесняется меня? Не то, чтобы меня это сильно расстроило, но неприятный осадочек остался. Решив не придавать этому значения, вскоре я про это забыла, потому что меня гораздо сильнее встревожило другое происшествие.

На исходе седьмого дня мы сидели на веранде и как всегда пили настой. Это была наша последняя ночь здесь. Уже было совсем темно, и мне вдруг стало так хорошо и спокойно, что захотелось тихонько запеть одну из своих любимых песен. Я любила ее, хотя и пела нечасто.

Ночь постелила нам одеяло,

Обласкала и нежно прижала к груди.

Я в последний раз тебя целовала,

Тихонько прошептав: "Не уходи!"

Знаю, твое чувство увяло.

И наша любовь далеко позади.

Я лишь теперь осознала,

Как одиноко бывает в ночи.

Зачем я с тобою играла,

Не замечая твоей души?

И как же я опоздала,

Со словами своей любви!

(стихи автора)

Поддавшись порыву, который посетил меня впервые с того момента, как я сюда попала, я негромко запела. И тут же почувствовала неладное. Мой голос меня не слушался! Вместо привычной мягкости и объемного звучания низких нот из моего рта вырывалось лишь подобие моего, когда-то чудесного меццо-сопрано.

Меня охватила паника, и я пробовала снова и снова под немного удивленным взглядом варвара. А мне сейчас было совершенно не до него. У меня отняли голос! Мой голос! Зачем? Кому это понадобилось? И как я теперь буду без него? Ради того, чтобы петь и добиться в этом успеха, я и отправилась в это путешествие. И мне стало так горько и обидно. За что со мной так? Неужели было мало того, что они со мной сделали? И я заплакала. Тихо, но так горько.

Нежные руки заключили меня в объятья и притянули к уже такой привычной мужской груди. Погладили по голове и слегка побаюкали. Стало чуточку легче. А потом он поднял мою голову и вопросительно посмотрел мне в глаза. За все время, что мы провели вместе, мне казалось, что я могу читать по глазам то, что он хочет сказать. И я ответила:

– Мой голос. Он пропал. Его забрали. Ты знаешь, почему?