Бракованные

– Ксюша, отомри, – усмехаюсь и беру ее за руку. Мысли на лице написаны и едва не звенят в воздухе. Она сомневается, снова думает, что ее ждет подвох, поэтому я сжимаю ладонь сильнее, давая понять, что произошедшее не случайность. Она часто моргает и наконец смотрит на меня, растягивает губы в улыбке и выдыхает с облегчением. – Тебе еще собираться, а у нас всего час.

Мы решили прогуляться по городу, и, конечно же, Ксене понадобилось время, чтобы «привести себя в порядок, потому что от воды на яхте волосы похожи черт знает на что». Не знаю, что ей не нравится – для меня она всегда выглядит восхитительно, но раз надо, то придется подождать.

Заселяемся мы теперь в один номер: я настоял, а Ксюша не сопротивлялась. Она первым делом бежит в ванную. Качаю на это головой и выхожу на террасу. Ждать теперь не меньше сорока минут, пока она оттуда выплывет. Опускаюсь в кресло и невольно возвращаюсь мыслями к разговору с мамой.

Это точно был не простой звонок, она вообще в последние пару лет предпочитает писать из-за разницы во времени и моей бесконечной занятости. Верчу телефон в руках и стучу пяткой по полу. Нет, так не пойдет, мне точно нужно разобраться во всем, чтобы не сгореть от любопытства и не потерять контроль над ситуацией. И только собираюсь набрать номер, как меня опережает входящий звонок.

Ярик.

Хмурюсь, на душе вдруг становится тяжело, а в затылке неприятно стучит. С компанией он не связан, знает, что я на отдыхе, да и причин звонить мне нет, если только это не личные проблемы. Принимаю вызов, готовясь услышать очередную неприятную историю, в которую брата угораздило вляпаться.

– Привет, Яр.

– О, ты быстро, – хмыкает, но голос сиплый, и я напрягаюсь. – Время есть на разговор? – спрашивает осторожно.

– Я бы не ответил, ты же знаешь. Говори, что случилось.

Ярослав молчит, слышу, как собирается с силами. Ему тяжело, он эмоциональнее меня, вспыльчивее и яростнее, а потому все воспринимает близко к сердцу, будь то радость или горе. Расстегиваю пуговицу на рубашке, она неожиданно душит. Хочется надавить на брата и заставить уже сказать все, но это не сработает. Никогда не работало, так что остается только ждать, когда он дозреет и расскажет.

– В общем, это, конечно, для тебя не вовремя, но сказать я должен, – жду, барабаня пальцами по столешнице, – Яков в больнице с сердечным приступом, состояние тяжелое, увезли час назад.

– Что? – не могу поверить в услышанное.

Внутри что-то ломается, чувствую себя так, будто из-под ног почву выбили. Дед никогда ни на что не жаловался, и все часто шутили, что он еще и внуков переживет. Но известие слишком внезапное, чтобы на него спокойно реагировать. Сжимаю пальцами переносицу и жмурюсь.

– Я напишу, в какую больницу его доставят, и буду держать в курсе.

– Мы вылетим первым же рейсом, – ставлю брата в известность. – Спасибо, что сказал.

– До встречи, Мир.

Он отключается, а я так и остаюсь сидеть, только телефон откладываю. Мысли разбегаются, не могу сфокусироваться ни на одной. Что будет дальше? Насколько все серьезно? Как там остальные? Даже о компании что-то трещит фоном, смешиваясь с тупой болью.

– Что-то случилось? – По спине скользит теплая рука. Ксюша осторожно сжимает мое плечо, ее присутствие успокаивает. Накрываю ее ладонь своей, оставляю поцелуй и усаживаю Савельеву на колени.

– Да. Дед в больнице. Нужно возвращаться, прости, что придется прервать отдых.

Ксюша отстраняется, смотрит на меня, удивленно вскинув брови, а после бросается на шею, обнимает крепко, гладит по голове и лопаткам.

– Боже, Мир, ты как? – беспокоится искренне, целует меня в висок, и я сжимаю ее в своих руках сильнее, позволяя короткий миг слабости, после которого придется напрячься очень сильно. – Конечно, мы полетим обратно, и извинения тут лишние. Я куплю билеты. – Она дергается, но я не отпускаю. – Все хорошо? – волнуется, так что приходится выдавить из себя улыбку, хотя ее эмоции приятно отзываются в душе.

– Посиди так пару минут, ладно? – прошу и прикрываю глаза, ненадолго расслабляясь.

– Хорошо. – Обнимает крепче и на этот раз целует в лоб, а после опускает подбородок на мою макушку.

Глава 21. Ксюша

Улететь нам удается только вечером следующего дня. Мирослав все это время не находит себе места, несколько раз звонит в офис и срывается на всех за то, что они не могут справиться с возникающими проблемами самостоятельно. В четвертый раз приходится его тормозить, я даже отбираю телефон ненадолго, но Мир под предлогом звонка брату забирает его и все же снова выходит на связь с подчиненными, но уже общается гораздо спокойнее.

Поддерживаю его как могу: объятиями, поцелуями и кофе. Вижу, что ему тяжело, поэтому в самолете не оставляю его без внимания, обнимаю, глажу спину, плечи и массирую затылок, пока он дремлет на моей груди. И пусть мы возвращаемся в город, где долгое время были начальником и помощницей, я чувствую себя иначе. Наверное, мы перешагнули формальную планку, когда Евсеев попросил меня выйти за него, а после медленно, но уверенно сближались.