Браслет-2

Так вот. Я создаю дубль твоей Милки… дослушай до конца, не вылупай свои зенки!.. Я создаю дубль твоей Милки, — повторил я с нажимом на слове «дубль», — пичкаю её всякими благодетелями: материнская ласка, любовь и осознание тебя как единственный свет в окошке… ну и всякое такое… Отключаю ей тот кусок памяти, где вы поцапались, она об этом ничего знать не будет. Ну а ты… тебе надо проглотить эту пилюлю: переступить через себя и притвориться, что ничего не было и мама просто ждала вас в комнате наверху. Скажешь пацану, что, мол, ты так оригинально пошутил, что дядя Володя был прав, когда так говорил… Ну? Что скажешь?

Пока я разливался соловьём, лицо Игоря пошло красными пятнами и на скулах заиграли желваки.

— Чё молчишь да злишься? — толкнул я его. — Не устраивает? Предложи тогда другой вариант. Но такой, чтоб психику пацана не ранить!

— Да ё-моё!!! — взорвался он наконец. — Я думал, ты мне дело будешь говорить!.. А ты опять!.. В болячке ковыряешься! Прикалываешься! Удовольствие получаешь, что ли?! Не пойму!

Я онемел. Выходит, он даже и не прислушивался к тому, что я ему предлагаю!

— Ну ты и дурак… — прошептал я, смотря на него во все глаза, будто видел впервые. — Я-то думал, ты умнее…

— Может быть и дурак! — зарычал он, не помня себя. — Но ты сам послушай, что ты мне тут нагородил! Вместо бабы резиновую куклу суёшь! И ты думаешь, что пацан будет ей рад?! Не говоря уже обо мне!!!

— Ей-богу, дурак, — сказал я ещё тише. — Когда это я тебе куклу предлагал?

— Да вот только что!!! Дубль!!! Это что, по-твоему?!!

Я немного помолчал и хихикнул, не выдержав. Он даже отпрянул:

— Что?! Крыша едет?

— Оглянись, — сказал я, указывая глазами на террасу перед входом. — И помни, о чём я тебе говорил. Не ломай пацана.

— Папа! — раздался оттуда радостный детский голосок. — Ну где же ты пропал? Мама-то здесь была! Мы тебя ждём-ждём! Иди к нам!

Глаза мальчишки светились невыразимым счастьем. Он держался за руку матери и щекой прижимался к ней. Милка с ласковой улыбкой смотрела в нашу сторону. А Игорь буквально оцепенел, глядя на них.

— Помни, — тихо предупредил я ещё раз. — Это совсем другой человек. Та Милка осталась там, где ты её и оставил. Это и есть тот самый дубль.

Он сверкнул на меня дикими глазами, и то ли зарычал, то ли застонал, как от невыносимой боли. Потом тряхнул головой, вылез из машины и стал медленно подниматься наверх.

Папу встретили ласковым воркованием. Он неуклюже топтался возле них и, как автомат, кивал головой, отвечая на расспросы, изредка царапая меня взглядом в великом смятении.

Я смотрел на них из окна машины и улыбался.

В конце концов, он осторожно, как опасную змею, обнял вновь обретённую жену за талию, другой рукой обхватил за плечи сына, и они скрылись за дверью.

Я облегчённо вздохнул и откинулся на спинку с чувством выполненного долга.

И вдруг вжался в сиденье: на миг всё заслонило прежнее видение. Обожжённый и оплавленный ландшафт буквально кричал от боли! Каким-то внутренним слухом я слышал этот нескончаемый ужасный крик. И сквозь него, нарастая волнами, пробились три тяжёлых слова. Смысла их я не уловил. Только настрой. Они упали на меня, как мощные капли расплавленного металла, отдавшись гулким эхом над искорёженной местностью.

И всё исчезло.

Обливаясь холодным потом, я сидел, вцепившись в обивку сиденья.

«Ты что, опять ничего не заметил?!»

«На две секунды увеличилось артериальное давление, — отчитался браслет. — Состояние приведено в норму».

— А изображения не видел?! — поразился я.

«Нет».

— Что-то я не понимаю: образы в моём мозгу тебе недоступны?

«Только те, что продуцируются мозгом. Влияния извне не фиксируются».

— Так это было влияние извне?!

«Вероятность события — 0,57. Информации недостаточно».

— Ага! — злорадно констатировал я. — Вот когда я загнусь от этих «извне», тогда информации будет достаточно! Так?

«Формулировка вопроса недостаточно корректна», — ушёл от ответа мой Сезам.

— Да иди ты со своими формулировками!

Я энергично толкнул дверцу и вылез из машины. Меня вновь потянуло на берег океана. На сердце лежал камень. Это уже становится системой: как меня посещает видение — так чувство тяжести на душе. Каким-то образом эти оба явления взаимосвязаны. Действительно, какие-то внешние наводки. Уже третий раз за сутки.

«Что там у тебя опять?» — услышал я у себя в голове бесплотный голос. По интонации сразу можно было догадаться, кто это.

— Да так… — нехотя ответил я. — С головой что-то не в порядке.

«А когда она у тебя была в порядке?» — укусила Настя.

— Тебе виднее…

«Слышнее, — поправила она и потребовала: — Выкладывай!»

— Да ничего страшного, — попытался я отвертеться. — Картинки какие-то видятся… Ты лучше скажи, как там твой ученик?

«Какие картинки?» — встревожилась Настя, пропустив мой вопрос мимо ушей.

Я вкратце передал содержание видений, не вдаваясь в кошмарные подробности, и успокоил:

— Браслет вообще ничего не заметил. Так что — не бери в голову!

«Да уж, энтот твой браслет! — фыркнула Настя. — Он и Бея не заметил!»

На это я даже не нашёлся, что ответить. Она права.