Браслет-2

Я промолчал. Говорить правду было еще рано. Врать — себе дороже. Одно враньё потянет за собой другое. Да и стоит ли вообще что-либо рассказывать? Ещё неизвестно, чем обернётся эта встреча. Настя права: я, как всегда, действовал по наитию.

— Ну давай, давай, колись. Сказал «А», говори теперь «Б».

— Ты это о чём?

— Как «о чём»? В один миг перенёс за тысячи километров и тебе нечего сказать?

— Значит, всё-таки, осознал?

— А куды ж дяватьси-то? — по-стариковски проскрипел он. — Факты — вещь упрямая: бьют прям по лицу!

— Так ты ж всё равно не поверишь.

— А ты ври поскладнее, — хмыкнул он самодовольно. — Может, и поверю.

— Я, вообще-то, про тебя хотел бы узнать, как ты докатился до жизни такой?

— А что тут сложного? Жизнь как жизнь… Да щас все так живут!

— Ты мне-то уж не врал бы! «Жизнь»! Про уши осла ещё не забыл?

— Хм… Злопамятный…

— Я не злопамятный. Только понять не могу: тот рай, куда ты меня всё тащил, именно так и выглядит?

— Топчи-топчи! — злобно буркнул он. — Думаешь, если судьба улыбнулась раз, то оно так и будет всё время? Щас! Будет и на моей улице праздник!

— Это хорошо, что ещё веру не потерял.

— Надежда, сам знаешь, подыхает последней… — И вдруг он взвился: — Да если б не тарелки эти грёбаные, я, может, ещё и выше тебя взлетел бы!

Я заинтересованно приподнялся на локте:

— При чём здесь «тарелки»?

Он посмотрел на меня, как на идиота:

— Ты телевизор давно смотрел? Не знаешь, что в мире сейчас творится?

Признаться, телевизор с его жвачкой меня мало занимал. Хватало и новостных сайтов.

— Тебя-то это каким боком? Люди ездить перестали?

Он с тоской посмотрел на меня и отвернулся.

Я не отставал:

— Ну а всё-таки?

Он помолчал и буркнул, не поворачиваясь:

— В армию я подался… Опять в танкисты…

Теперь мне стало всё ясно! Я вспомнил неорганизованные толпы уныло бредущих «обезлошадевших» вояк, после устроенного мною тотального разоружения. Игорь оказался одним из них, так и не нашедших потом своего места в жизни. Я, занятый глобальными проблемами, всё откладывал решение вопроса по их трудоустройству, наивно полагая, что государство должно само об этом позаботиться. Но государство до сих пор не оправилось от полученного шока, а люди-то кушать каждый день хотят!

Я густо покраснел. Вот она, ответственность! Когда думаешь обо всём этом отвлечённо, в планетарных масштабах, получается вроде как во благо всем, но стоит «снизойти» лично до каждого из этих «всех», получается, что я и есть причина всех проблем в их судьбах. А насчёт «блага»… Когда это оно ещё проявится!

А проблема вот она, лежит рядом, растянувшись на песке. Ну, ему, допустим повезло, наши пути-дорожки случайно пересеклись. А остальные?

— Одного я не понял, при чём здесь тарелки?

— Да все так говорят! — вновь уставился он на меня, прикрыв ладонью глаза от солнца. — Кто ещё может устроить такое?

— А почему обязательно «тарелки»? Может, кто другой?

Он насмешливо посмотрел на меня:

— А кто? Уж не ты ли?

Я промолчал, скрывая хитрую улыбку.

— Всё-таки не пойму, — сказал я, видя, что он не собирается продолжать, — чего тебя-то, шабашника заядлого, в армию понесло?

— Да бес попутал! — цыкнул он с досадой. — Хмырь один приезжал, служили с ним вместе когда-то. Ну и стал расписывать прелести жизни контрабасов.

— Кого?

Игорь выразительно глянул на меня:

— С луны свалился? Контрактников так зовут.

— Первый раз слышу…

— Где уж тебе! — снисходительно усмехнулся он и резко сменил тему: — Я там в зарослях хижину заприметил. Такая вся белая. Часом не твоя?

Я улыбнулся:

— Допустим…

— Хорошенькое допущение! Миленький такой Тадж-Махальчик!.. Если б там ещё чего и пожевать было… — с тоской добавил он. — А ещё лучше — выпить!

— Пиво устроит?

— Спрашиваешь! — мгновенно оживился он, подскакивая.

— Ну тогда пошарь в песке. Может, чего и надыбаешь.

— Где? — вытаращил он глаза.

— Ну там, — равнодушно закрыл я глаза и лёг на спину, подставив своё белое пузо тропическому солнцу. — Где сидишь.

Он суетливо зашарил по песку и тут же наткнулся на банку пива. С удивлением замер:

— Фигня какая-то…

— Что-то не так?

— Чё лыбишься? Песок-то горячий, а банка — глянь! — ледяная! Аж запотела!

— Ну, не нравится, не пей…

— Щас! — он рванул за колечко и жадно припал к отверстию. В два глотка опорожнив сосуд, он отшвырнул его и с сожалением причмокнул: — Хорошо, но мало!

— Бери ещё…

— А что, там ещё есть? — Он радостно гоготнул и зарылся в песок. Взметая буруны, выудил оттуда ещё две банки и спросил обиженно: — Чего ж молчал-то?

— Ты не спрашивал.

— Угу, — плотоядно булькнул он, — а слон не догадывался.

С изрядной долей брезгливости я вслушивался в звуки, доносившиеся из его утробы.

— Лечиться тебе надо.

— Не родился ещё тот врач! — сыто рыгнул он и довольно откинулся на спину.

— А ты пробовал?

— Смеёшься? Была охота… под хвостом мочить! Мне и так неплохо!

— Узнаю Одессу… — вздохнул я и поднялся. — Ну-ка, глянь сюда!

— Чего ещё?… — недовольно повернулся он и осёкся, встретив мой взгляд…

Глава 4 Дебаты в «Тадж-Махальчике»

— Не поняла, — встретила меня Настя, колдовавшая над столом с угощением. — Где гость?