Браслет-2

— Открой окошко-то, — попросил он меня. — Пощупать своими руками хочется. Запах Великой пустыни в ноздри свои запустить.

Казалось бы, что тут такого? Мало ли, где я тот проход открывал? Даже на других планетах, что несравненно опаснее, а тут — мать-Земля!

И команда, вроде, не против. Санька молча щурился на ослепительную панораму, не изъявляя желания последовать Пашкиному примеру. Игорь очередную спичку дожёвывал, коротко хмыкая на Пашкины хотения, тоже не стремясь в первопроходцы.

Ну, я и открыл.

В лицо пахнуло, как из раскалённой печи! Все пятьдесят с лишним градусов ринулись в прохладу нашей гостиной!

Но того и следовало ожидать. Пустыня же всё-таки!

Пашка выскочил на ту сторону, покочевряжился немного под палящими лучами солнца, изображая из себя то ли папуаса, то ли бедуина в ритуальном танце. Ну а мы, оставшиеся по эту сторону, постепенно притерпелись к температуре. И я как-то не подумал переход прикрыть, когда Пашка вернулся назад, всё так же пританцовывая, но теперь уже оттого, что устоять спокойно на раскалённых камнях было невозможно.

Я просто сразу же приступил к делу, не обращая внимания на трёп своих друзей по поводу Пашкиной активности.

Когда я открыл второй переход к тому месту, где дожидался наш «кирпич», из него с громким шипением вырвался вихрь холодного пара! Вроде того, как парит на жаре открытый на несколько секунд контейнер с мороженым. Сухой лёд тут же начинает испаряться в окружающее пространство. Только в нашем случае и контейнер оказался побольше и лёд не сухой. Холодный воздух Подмосковья ринулся из прохода на просторы Сахары. Сразу же образовался смерч. Сначала белый, а потом, когда в свой поток он захватил тучу пыли и мелких камней, стал грязно-серым.

Я не ожидал такого эффекта и немного растерялся. Даже ума не хватило вовремя закрыть переход на нашу сторону.

— Чего ты сидишь?! — испуганно завопил Пашка, защищаясь от летящих в лицо камней. — Форточку закрывай!!!

Я вырубил всю систему переходов и в наступившей тишине ошалело оглядел своих соратников.

— Кто-то говорил, что пошипит, да перестанет? — съязвил Санька, хитро поглядывая на Игоря и отряхивая пыль со штанов. — А ведь мы ещё и не начинали!

— А что шипело-то? — презрительно процедил тот, широко расставив ноги и сунув руки в карманы. — Кто-нибудь мне может толково объяснить?

— Да это же чистая физика! — воскликнул Пашка. — Козе ж понятно! Холодный воздух тяжёлый, вот он и ломанулся вытеснять горячий.

— Хм! А мне казалось, наоборот должно быть: горячий в дыру попрёт.

— А он и попёр! Только сверху. Видал, какой смерч завертелся?

— Да чё я там видел? Бой в Крыму, всё в дыму! Как в бане…

— М-да-а… — задумчиво протянул я. — Вот и попробовали. Это тебе не ящик с мороженым открыть…

— И какой же отсюда вывод? — спросил Санька. — Получается, что в нашем, так сказать, «про-жек-те» дыра образовалась? Непредусмотренная?

— Не вижу никакой проблемы! — фыркнул Пашка. — Всего-то делов: уравнять давление и температуру с обоих сторон перехода!

Игорь уселся на подоконник и саркастически поддакнул:

— Да! Чё там? Африку остудить, да Москву разогреть! Делов-то!

Пашка сердито насупился, но не сдавался:

— Ни черта не понял, а всё туда же!

— И чего же я не понял? Сам сказал…

— Я сказал, — перебил его тот с металлом в голосе, — «уравнять давление и температуру» — это значит «поднять фронт работ высоко над землёй». Туда, где одинаково холодно.

— Опа! — заинтересовался я. — Ну-ну! Продолжай…

Пашка сразу обмяк, увидев, что его идея упала на благодатную почву:

— А чё там «продолжать»? Вот сам посуди. На высоте километра два-три даже над Сахарой — холод собачий. Не говоря уж про Подмосковье. Это ж закон физики: чем выше, тем холоднее. Так? Так! Вот на этой высоте и надо открывать окно. А потом уж «кирпич» в него совать. Без таких вот… спецэффектов. Я понятно объясняю?

— Более чем! — довольно улыбнулся я, пожал ему руку в приступе благодарности и панорама Сахары вновь перекрыла половину гостиной. На том же самом месте. Погодная аномалия, сотворённая нами, уже рассосалась. Лёд растаял, вода бесследно испарилась и опять жарило, как в печи.

Наученный горьким опытом, я не стал больше баловать наши «рецепторы» запахами Великой пустыни. Ловить там, по сути дела, нечего. Камни, они камни и есть.

Я всё сделал так, как придумал Пашка. Особой одинаковости температур мы, конечно, не достигали. Оно нам без надобности. Так, на глазок.

«Кирпич», терпеливо дожидавшийся наших действий, медленно взмыл ввысь на трёхкилометровую высоту и, плавно въехав в разверзшиеся ворота, с тяжёлым грохотом обрушился на камни Сахары. Нечего с ним «нянчиться», как выразился тот же Пашка. Людей на нём теперь всё равно нет!

Пф-ф-ф-ф!!!

На месте падения с оглушающим шипением и треском опять завертелся белый вихрь и взмыл высоко в небо! Камни лопались от резкого перепада температур и громко стреляли! Канонада слышна была, наверное, за километры!