Браслет певицы

И князь описал события так, как Суон уже слышал от всех свидетелей. Череда случайностей: головная боль графини, сквозняк, перемена места Мелисандой, возня с её мехами – это всё невозможно было ни предугадать, ни рассчитать, можно было лишь ловко и решительно воспользоваться моментом.

Манто. Везде и всюду было это манто, такое нарочитое, вездесущее манто! И тут Суона поразила одна догадка, а вернее – предположение. Если удар был нанесён в то время как Мелисанда пересаживалась, то на этом чёртовом манто могли остаться следы крови, может быть – крошечные, но всё же! Если учесть, что баронесса Фицгилберт подошла к креслу супруга уже после всех перемещений, это сняло бы подозрения с несчастной вдовы, и, слава Богу, исключило бы хотя бы одного подозреваемого из раскидистой схемы Суона.

Не теряя времени даром, Суон собрался нанести визит мадам фон Мюкк. Однако перед выходом из кабинета он, всё же снял с рычага две эбонитовые трубки, попросил соединить с номером в Кэмдене и коротко спросил: «Что с цифрами?». Получив безотрадный ответ, он нахмурился, а затем быстро покинул Управление.

Певица собиралась на вечернюю репетицию, но Суона приняла с большой охотой. Услышав просьбу показать ей манто, в котором она присутствовала у Бёрлингтонов, примадонна заметно разочаровалась и напустила на себя вид обиженно-равнодушный.

– Сейчас я скажу горничной принести его, если вам оно так нужно, – сказала она, поджимая губы.

– Я буду вам чрезвычайно признателен, – горячо заверил её Суон.

Через минуту горничная вынесла серебристо-серый мех и осталась стоять у двери.

– Вы уже вычистили его? – спросил у горничной Суон, оборачиваясь.

– Конечно, сэр, я чищу его каждый вечер, – оскорблённым тоном ответила девушка, косясь на хозяйку.

Подол, действительно, был вычищен очень тщательно – не было ни следа уличной грязи. Но развернув манто и проведя ладонью против ворса, инспектор заметил то, что так хотел увидеть – несколько волосков, слипшихся у самого корня, а под ними, на мездре – небольшие тёмные пятнышки. Таких отметин оказалось несколько. Суон с недовольством отметил, что оказал горничной дурную услугу, но он-то прекрасно знал, что даже самая аккуратная чистка оставляет следы, которые только надо знать, как и где искать!

– Вы не станете возражать, если я на время позаимствую у вас этот великолепный мех? – спросил он Мелисанду.

– Но, позвольте, как же?.. – изумилась певица. – Позвольте, но… если это так необходимо… А что не так с моим манто? Берите, если хотите, но…

– Благодарю вас, мадам. Я надеюсь, ваша горничная упакует его для меня?

Горничная взяла меха и вышла, окинув инспектора недоумённым взглядом.

Экспертиза однозначно подтвердила, что пятна представляли собой следы крови. Суон, выслушав вердикт эксперта, сухопарого джентльмена с жёлтыми от реактивов и химикалий ладонями, радостно потёр руки и поспешил прочь. Эти пятна были достаточным основание снять подозрения с баронессы – барон был убит до того, как она подошла к нему, и именно тогда, когда Мелисанда, тряся мехами, всё ещё была подле кресла Фицгилберта.

* * *

Полковник Брюстер поставил точку в конце категоричной и довольно напыщенной фразы, и с удовлетворением посмотрел на плоды своего труда. Что ж, эта книга, несомненно, произведёт впечатление. Пожалуй, он считал себя главным экспертом по магическим практикам, ритуалам и верованиям туземцев Индии и Африки, и ни на секунду не сомневался в том, что его взгляд на проблему является единственно верным. Полковник вообще полагал себя искушённым во всём, что касается человеческой природы, и был чрезвычайно низкого мнения об умственных способностях остальных – всех, кто встречался на его жизненном пути.

Взять хотя бы этого инспектора Суона. Типичная полицейская ищейка: никакой фантазии, никакой проницательности, сплошное служебное рвение. Такого ничего не стоит ввести в заблуждение. Пойдёт по ложному следу, высунув язык, дай ему только почуять повышение.

Полицейский не видит того, что у него прямо перед носом, задаёт никчёмные вопросы, интересуется женскими побрякушками (дался же ему браслет этой певички!), позволил полковнику навести подозрение на всех, кроме самого себя. Это очень хорошо. Брюстер довольно улыбнулся. Не таков он дурак, чтобы выложить инспектору всё, что в самом деле видел и знал!