Брат Андрей, 'Божий контрабандист'

Что касается самого обучения в этой семинарии, то я ничего не узнал о нем. Но каким бы оно ни было, ясно одно - оно облачено в воинственные антизападные одежды, которые носит сегодня весь Китай.

Что можно узнать о стране за один короткий визит, когда вам мешает незнание языка и вы вынуждены смотреть на все глазами

переводчика, который, естественно, хочет показать вам только самое хорошее? Вы увозите с собой, пожалуй, лишь собственные впечатления. Многие из них были положительными: чистота; отсутствие нищих; рикши; честность. Некоторые огорчали: огромные, с полным штатом сотрудников столовые, в которых я был единственным посетителем; пустые улицы, по которым, казалось, ездил я один и где полицейский задолго до приближения моей машины останавливал пешеходов.

Некоторые впечатления были просто ужасающими. Помню, однажды ранним утренним рейсом я вылетал из Нанкина. Я одевался в гостиничном номере, когда услышал на улице крики. Подбежав к окну, я увидел внизу на площади сотни мужчин, женщин и детей, которые выполняли какие-то военные упражнения. В этот ранний час, прежде чем открылись фабрики и школы, все население маршировало, кричало, делало выпады и производило различные сложные маневры.

Я проезжал мимо площади на такси. Когда мы доехали до угла, упражнявшимся была дана команда "замри" и каждый должен был застыть в том положении, в каком застала его эта команда, - с приподнятой ногой, с вытянутыми руками. Казалось, что все эти руки тянулись ко мне, с указующими перстами, словно обвинБя.

В самолете я попытался забыть эти впечатления. Но меня преследовали глаза этих людей. Неужели вместе с моими соотечественниками я действительно был в чем-то виноват перед ними? Какими представителями Христа мы были для них? Если наше отношение к китайцам сделало их противниками Запада, это было трагично, но если оно сделало их противниками Бога, это была невосполнимая утрата. Я все вспоминал слова руководителя коммуны, которые он сказал в ответ на мое желание посмотреть их церковь.

"В коммунах, сэр, - ответил он гордо, - вы не найдете церквей. Видите ли, религия нужна для беспомощных людей. Мы в Китае больше не беспомощны".

Было воскресенье, восемь часов утра; я сидел на кровати в гостиничном номере в Пекине, ожидая гида. Часом раньше я сказал ему: "Сегодня я хотел бы пойти в церковь".

Он обещал помочь, но уверил меня, что действующих церквей в Пекине очень мало - особенно протестантских. Прошло полчаса. Если он сейчас не придет, я опоздаю на утреннее служение. Но как раз незадолго до девяти он вернулся, и его всегда торжественное лицо сияло улыбкой.

"Сэр! - сказал он, словно обнаружил для меня нечто исключительно странное и редкое. - Я нашел вашу церковь. Идите со мной".

Маленькая церковь была неприветливой и неприглядной, и я не удивился, что мой гид отказался войти внутрь. Я один прошел через ржавые железные ворота и очутился в большой голой комнате. Во всем помещении было только два ярких пятна: на одной из женщин был надет красный жакет, а рядом с кафедрой стоял красный китайский флаг.

Я сел сзади как раз в тот момент, когда какая-то старушка просеменила к маленькому расстроенному пианино и стала играть. Она исполняла английский гимн XIX в., который очень странно звучал здесь, в Китае. Я насчитал в собрании пятьдесят шесть человек и, думаю, был единственным, кому еще не было шестидесяти. Древний старец с редкой бородкой и выцветшими водянистыми глазами встал и начал читать проповедь. Большая часть прихожан спала.

Мое сердце рвалось к этим старым людям, державшим тонкую нить веры, которую так давно принесли им миссионеры. Но какие шансы были у Евангелия в этой стране, если в него верили только старики? Какой шанс был у меня, если оно на каждом углу ассоциировалось со вчерашними империями? Я был рад, что мой гид остался на улице. Я пытался доказать ему, что нет ничего более великого и прекрасного, чем христианство. Но эта церковь подтвердила бы мои заявления? Когда я вышел к нему после богослужения, я подумал, что если эта община отражает реальное состояние современного китайского христианства, тогда правительству будет очень легко подавить его окончательно. Для этого не нужно будет больших усилий.

Я уехал из Китая с тяжелым чувством. У меня была только одна надежда на то пренебрежение, с которым правительство относилось к Писаниям. Чиновники нисколько не пытались предотвратить ввоз Библий из-за границы, так как сами разрешали их продажу и даже издание. Они явно недооценивали Библию, и, может быть, именно это было тем шансом, который давал нам Бог. На собственном опыте я знал, что Святой Дух использует Библию как мощное оружие. Ведь я сам обратился, просто читая эту книгу. Но, кроме того, Святому Духу нужны были люди в Китае. Преданные, пылкие духовидцы. И даже такой поверхностный визит показал мне, что во второй половине XX в. эти люди должны быть не с Запада. Чтобы служить китайцам, Богу нужны китайские руки и голоса.