Брат берсерка (СИ)

   Сванхильд слабо улыбнулась, потом блаженно вздохнула. Колени её, разложенные по его бедрам, подрагивали.

   На следующее утро Харальд поднялся еще до рассвета. В темноте, стараясь не шуметь, оделся, подобрал секиру и вышел.

   Прошлая ночь оказалась для Сванхильд беспокойной – хотя он, помня о детеныше,и щадил её, насколько мог. Ни разу не улегся на неё всем своим весом…

   Но под конец она у него в руках уже не стонала , а только вздыхала. Правда, даже вздохи выходили жаркими.

   Наверно, придется cебе на время завести какую-нибудь рабыню, думал Харальд, топая к воротам. Не сейчас, конечно, а попозже. Чтобы поменьше тревожить Сванхильд, когда живот у неё округлится. Можно будет послать кого-нибудь во Фрогсгард за девкой почище, потом спрятать её в рабском доме…

   И приказать, чтобы не высовывалась. Сванхильд ревнива, в её положении о таком знать незачем. Он станет пользоваться рабыней время от времени, когда станет уж совсем невмоготу. И Сванхильд легче, и ему хорошо.

   Харальд проверил стражу, перекусил – а потом спустился к фьорду. Вышел на лед, дошагал до устья залива, держась поближе к берегу. Там вытолкал одну из лодок на чистую воду, погреб в открытое море, на встречу c родителем.

   День был пасмурный, над водой гулял ветер, присыпая тяжелые волны колким снежком.

   На этот раз ему даже не пришлось звать Ёрмунгарда. Справа вдруг гулко донеслось:

   – Сын.

   Ветер, задувавший в правый борт,тут же стих. Харальд молча, не вставая со скамьи, вытянул весла из воды. Покидал их в лодку.

   И повернулся направо – в ту сторону, где среди волн, отливавших под хмурым небом пеплом и железом, замер Ёрмунгард. Темно-серая кожа голого торса сегодня словно подернулась изморосью. В уголках глаз, обычно сливавшихся с кожей, поблескивало белое – паутинкой, едва заметно.

   – Я как будто спал, - просипел родитель. - Ньёрд пока сильней меня. Но ты на берегу. И ты меняешься. А Биврёст разрушен. Значит, все ещё изменится…

   – Смотрю, ты уже знаешь новости, – ровно сказал Харальд.

   Рот Ёрмунгарда, казавшийся щелью на сером лице, дрогнул, раскрываясь. Раздалось гулкое «ха».

   Он уже пытается смеяться, подумал Харальд.

   – Локи приходил ко мне, - проскрежетал родитель. – Много чего рассказал.

   Харальд чуть откинулся назад.

   – Это хорошо… потому что мне он рассказал слишком мало. И я пришел в основном спрашивать. Боги действительно не смогут вернуться в этот мир?

   Ёрмунгард помолчал. Затем ответил вопросом на вопрос:

   – Ты слышал о Брисингамене?

   Лодка сейчас даже не качалась, хотя волны с тяжелым хлюпающим звуком разбивались о правый борт.

   – Это ожерелье Фрейи, - бросил Харальд. - Скальды болтают, будтo вся его ценность в том, что оно делает Фрейю ещё прекрасней. Но рабыня из моей крепости надела на шею побрякушку, которую дал ей Тор – а потом натворила таких дел, которые простому человеку не под силу. на заговорила чужим голосом. Слова звучали так, словно в её теле сидела одна из баб Асгарда...

   Ёрмунгард вдруг двинулся, подплыл ещё ближе к борту лодки. Серые волны мерно облизывали его торс, вода маслянисто стекала по коже.

   – Ты похож на своего деда – он тоже любит называть богинь бабами. Я знаю, что случилось в твоей крепости в тот день. Ощутил. отя не мог даже двинуться. Нъёрд не давал. Скажи,твоя жена… она сияла? Перед этим? Тогда, огда…

   И наступила тишина. Харальд буркнул:

   – Да. В одну из ночей. А потом я сообразил, что она носит моего щенка.

   Ёрмунгард издал второе «ха». Сказал, поднимая из волн руку:

   – Дитя Рагнарёк. Рок богов. Береги его, аральд.

   Ладонь Змея – длинная, серая – с глухим стуком легла на планширь лодки. Дерево тут же захрустело под пальцами, напоминавшими корни.

   – От чего его надо беречь? - негромко спросил Харальд, ощущая, как по загривку ползут недобрые мурашки.

   – Даже у Бальдра было уязвимое место… будет и у него. Все порожденья Локи разные. Я, ты,твой сын… дар его, дар Рагнарёка, в том, что он берет мою и твою силу. Но вспомни, когда он это делал?

   – Дважды. - Харальд нахмурился. – Когда рабыня, что примерила ожерелье, натравила моих людей на Сванхильд. И когда Один попытался натравить на мою жену уже меня.

   – Главнoе… – прошипел Ёрмунгард. - Ты упускаешь главное. Дар агнарёка просыпается, когда рядом боги. Или одно из тел, в которое они вселились. Поэтому – рок богов. Однако дар внука не проснется, если поблизости не будет богов, сказал Локи…

   — Но щенок вылечил Сванхильд. – Рука Харальда почему-то потянулась к секире, прислоненнoй к скамье. – А рабыня, в которую вселилась баба из Асгарда, к тому времени уже умерла. И никаких богов тогда рядом не было.

   – Это другое, - медленно сказал Ёрмунгард. – Лечить, беречь – не убивать. И ты оказался близко. Рагнарёк зачерпнул твою силу. Отдал её матери. А если не будет ни тебя, ни меня? Из кого он будет черпать? Береги сына. Моего внука. Боги могут вернуться, когда его не станет…

   Харальд помолчал, соображая.

   Значит, детеныш и силен,и слаб одновременно. Враг богов просто потому, что такова егo судьба. Враг ещё до рoждения.