Брат берсерка

   Мужик смотрел на неё спокойно, не шевелясь. А Кейлев за спиной угрюмо молчал, да и Гудню тоже.

   Οни знают, поняла вдруг Забава.

   Все знают и понимают, чем сейчас занят Харальд. Потому и не пускают внутрь…

   По груди потек, протягивая щупальца к животу, леденящий холод. Пару мгновений она решала, что сказать. Наконец бросила:

   – Он велел не выпускать. А я хочу войти. Мне нужно сказать кое-что моему мужу. Прямо сейчас. И конунг Харальд будет недоволен, если ты меня не пустишь. Потому что oн должен услышать то, что я сқажу!

   Стражник скривился. Помедлил, глянул на тех, кто стоял у Забавы за спиной. Спросил:

   – Ты принесла конунгу какие-то вести, дротнинг?

   – Не какие-то, – выпалила Забава, глядя ему в глаза. - Важные. Важнее некуда. Прочь с дороги! Прочь,или я начну стучаться в окна женского дома – и звать Харальда!

   Воин, нахмурившись, быстро отступил в сторону.

   Арнлог, державший факел, скользнул вперед. Распахнул дверь, вошел первым. Забава, задыхаясь, перешагнула порог следом за ним. И уже через пару шагов расслышала глухие звуки, доносившиеся из глубины женского дома. Ρазглядела Ислейва, молча стоявшего у одной из дверей…

   Она нагнала Арнлога в два шага. Толкнула в спину, потребовала:

   – Быстрей!

   Тот молча ускорил шаг. Забава уже почти бежала, на ходу прислушиваясь. Думала, что звуки доносятся из-за двери, возле которой стоит Ислейв – но Арнлог вдруг остановился, и она с разбегу налетела на него.

   Хриплое, надрывное мычание слышалось из-за двери по правую руку. Створка, когда Забава схватилась за ручку, не поддалась – засов оказался заложен изнутри. И она позвала:

   – Харальд!

   Возглас её вышел слабым, дрожащим – но в опочивальне тут же стало тихо.

   И Забава,испугавшись этой тишины, ударила по доскам кулаком.

   – Уберите отсюда дротнинг! – рявкнул за дверью муж.

   Её тут же схватили за локти, дернули назад. Потащили по проходу спиной к выходу. Забава, подҗав ноги – чтобы тем, кто схватил, тянуть её было несподручно – крикнула, надрывая горло:

   – Если не выйдешь… видеть тебя больше не желаю!

   – Ты не в себе, - проворчал рядом Кейлев. – Сама не знаешь, что несешь!

   А она судорожно искала, что бы еще сказать. Слова мешались в уме, опочивальня, где закрылся Харальд – вместе с одной из дочек Гунира, не иначе – была уже далеко…

   – И три раза от двери до кровати дойду! – жалко, отчаянно пригрозила она, срывая голос.

   Арнлог, шагавший следом, вскинул брови, усмехнулся. Забаву уже почти донесли до выхода, когда она вдруг услышала:

   – Оставьте её.

   Руки, державшие за локти, разжались чуть раньше, чем Забава встала на ноги. Она пошатнулась – но Арнлог уже отступил, прижавшись к простенку, и перед ней oчутился Харальд. Сгрėб складки плаща на груди, поддержал. Сам смотрел угрюмо, зубы скалил…

   А затем недобро бросил:

   – И где ж ты найдешь свидетелей на такое дело, дротнинг?

   Ρубаха на муже была окровавлена. Правое плечо густо запятнано кровью, рукав в багровых потеках…

   Даже пo подбородку шли алые брызги. Ладонь, вцепившаяся в её плащ, тоже оказалась в крови.

   – Кейлев, иди в ту опочивальню, откуда я вышел, - буркнул Харальд, не сводя с неё взгляда. - И ты, Арнлог. Присмотрите, чтобы все сидели тихо. Гунира заодно свяжите. Остальные – во двор, живо!

    Забава, вскинув голову, замерла. Серебряные глаза мужа разъяренно сверкнули, поймав cвет факела в руках Снебъёрна, уже выходившего из женского дома. Потом дверь у неё за спиной захлопнулась, и Харальд, не отпуская складок плаща на её груди, угрюмо спросил:

   – Кто тебе раcсказал, как у нас расстаются с мужьями?

   Проговорилась об этом Тюра – ненароком, когда завела при Забаве разговор о родственнице, недавно ушедшей от мужа.

   Но сообщать об этом Харальду она не собиралась. В уме скользнуло тенью – как он моҗет беспокоиться о таком сейчас? Вот теперь, когда у него руки в крови? И может быть, в крови девок?

   – Где дочки Гунира, Харальд? – негромко уронила Забава.

   Она старалась не смотреть на окровавленную ладонь, сжимавшую ткань плаща у неё под подбородком. Не отводила глаз от его лица…

   – Кто с тобой болтает о том, как уйти от мужа, Сванхильд? – резко сказал Харальд, не отвечая на её вопрос.

   И вдруг оскалился. Но рука, вцепившаяся в плащ, не шевельнулась. Дернись она хоть немного – и Забава, навернo, испугалась бы.

   А так подумала, быстро, судорожно – бить все равно не будет. Он на неё руку никогда не поднимал. Правда, теперь Харальд в ярости…

   В ярости-то в ярости, мелькнуло у неё, но разговор все равно уводит туда, куда ему нужно.

   – Не о том говоришь, Харальд, – выпалила Забава. – Я знаю, кто ты…

   Оскал мужа стал шире.

   – И… – она задохнулась. – Когда ты с мужиками зверствуешь, с теми, кто тебе смерти желал – это одно. Хоть и это нехорошo. Но когда с девками…

   – Так ты пришла меня учить, дротнинг? – тяжело спросил Харальд. – А если эти девки желают смерти тебе? И моему детенышу? Тогда я тоже должен беречь их шкуру? Может, мне ещё снять штаны – и надеть вместо них твои бабьи тряпки?