Брат, Брат-2 и другие фильмы

— …и все мое имущество, в чем бы оно ни заключалось, в движимости или же недвижимости, соблюдая выплату доходов, ренты, ежегодных дивидендов и процентных отчислений с такового, передать вышеупомянутой дочери моей Радловой Елизавете Николаевне в полное пожизненное пользование и распоряжение безо всяких ограничений, — гнусаво прочитал нотариус.

В зале нотариальной конторы сидели Лиза, Путилов, доктор Стасов, Дуня, две пожилые родственницы с племянником и еще несколько человек. Нотариус вытер вспотевший лоб и продолжил:

— Дополнение от семнадцатого мая сего года: вышеупомянутая Радлова Елизавета Николаевна может вступить в права наследования только по заключении брака с лицом, которое она, Радлова Елизавета Николаевна, найдет нужным выбрать личным волеизъявлением. До сего же момента моим волеизъявлением над всем вышеуказанным движимым и недвижимым имуществом, денежными суммами, ценными бумагами, векселями и прочее назначается опекун, мое доверенное лицо Босых Евдокия Спиридоновна, которая позаботится о сохранности всего вышеуказанного. Составлено семнадцатого мая сего года в здравом уме и трезвой памяти.

Нотариус вытер лоб и снял очки, не поднимая глаз. Все посмотрели на Дуню, кто недоуменно, кто растерянно. Дуня не выдержала и улыбнулась. Родственницы вышли и потащили племянника к выходу. Лиза быстро встала и пошла за ними. Нотариус усиленно протирал очки. Все потянулись к двери.

Дуня сидела и улыбалась. Лиза и Путилов, потупившись, сидели в гостиной перед остывшим самоваром и молчали. За окном пыхтел паровоз. В соседней комнате Иоган, стараясь не шуметь, открыл дверцу буфета, достал графин и осторожно понюхал. Паровоз загудел, и он вздрогнул от неожиданности.

— Я спасу вас, Лиза, — вдруг сказал Путилов и посмотрел на нее.

Она подняла глаза. Дверь открылась, и вошла Дуня:

— Путилов, вам пора. Уже поздно.

— Да-да. — Он резко встал.

Лиза поднялась за ним. В прихожей он не спеша надел клетчатую кепку, как будто что-то хотел добавить, развернулся и вдруг увидел Иогана с морковкой, стоящего на пороге Лизиной комнаты. От неожиданности он испугался, снял кепку и сказал:

— Здрасьте.

Иоган молча жевал, глядя на него свинцовым взглядом. Лиза стояла у двери в гостиную, опустив глаза. Парадная дверь с шумом отворилась, и улыбающийся Виктор Иванович ввел маленькую сухую старушку. Лицо Иогана вдруг выразило живую, по-детски непосредственную радость. Он бросился вперед и нежно обнял ее.

— Няня, — прошептал он. Потом обернулся и, обращаясь к Лизе, радостно сказал: — Моя няня, — и снова наклонился к старушке.

— Здравствуй, Лиза! — широко улыбаясь, сказал Виктор Иванович.

От нахлынувшего на нее стыдливого отчаяния Лиза закрыла лицо руками и бросилась в гостиную. Путилов растерянно посмотрел ей вслед, затем на Виктора Ивановича.

— Путилов, вам пора, — настойчиво сказала Дуня.

— Да-да. — Он надел кепку и перед выходом оглянулся. Виктор Иванович весело подмигнул ему.

Виктор Иванович вышел из огромного светлого зала, сбежал по чудовищных размеров лестнице серого камня в громадную прихожую, открыл маленькую дверь и по узкой полутемной лестнице спустился в мрачный сырой подвал со сводчатыми потолками. Горел факел. Голые близнецы сидели на топчане без подстилки и жались друг к другу от холода.

— Ну? — Виктор Иванович широко улыбнулся и повернулся к Путилову: — Готово? — спросил он.

Путилов сосредоточенно возился с фотокамерой и не ответил. Виктор Иванович посмотрел на близнецов. Вспыхнул магний, выхватив из темноты два худых, сросшихся тельца.

Путилов и Виктор Иванович ехали в трамвае по пустому городу. Они сидели рядом на заднем сиденье и молчали. Виктор Иванович изредка поглядывал в окно и как всегда улыбался чему-то своему. В руках он держал пачку пластинок. Путилов придерживал фотокамеру и угрюмо смотрел под ноги. Трамвай шел быстро. Вставало солнце.

— Здрасьте, — робко сказал Путилов и снял кепку.

Иоган закончил жевать, молча взял у Виктора Ивановича пластинки и указал рукой на дверь. На нем был его лучший черный костюм. Путилов кивнул, суетливо подхватил аппарат и двинулся к двери. Из бывшей гостиной вынесли все вещи, оставив лишь стол, зеркало да несколько стульев. В центре стояла кинокамера.

— Кинематограф! — воскликнул Путилов. С горящими глазами он подскочил к аппарату и принялся трогать ручки, открывать и закрывать окошечки. — Я смогу фотографировать этим? — с надеждой спросил он.

— Пленка. — Виктор Иванович подошел сзади.

Он улыбался. Путилов схватил пакет:

— Мне нужна темная комната!