Брат, Брат-2 и другие фильмы

Мужчина дико взглянул на него и спросил:

— Чего орешь?

— А я думал, вы по-русски не понимаете, — обрадовался Данила.

— Думал… — Водитель нервно ударил по козырьку рукой. — Думать меньше надо, а соображать больше. Не в России теперь…

Данила удивленно посмотрел на него.

Машина мчалась по хайвэю, а потом притормозила, попав в пробку.

— Вот уроды! — сказал водитель. — Каждому надо притормозить и поглазеть! — Он бессильно ударил по козырьку рукой.

— Что там? — спросил Данила, выглядывая в окно.

— Одним уродом больше… — тихо сказал водитель, бросив недобрый взгляд на Данилу.

— Это вы про меня? — продолжая выглядывать, спросил Данила.

— А про кого? — Водитель ударил рукой по козырьку. — Чего ты приперся сюда? — агрессивно спросил он.

— Посмотреть, как люди живут, — мирно сказал Данила.

— Посмотреть… ага… Я вашего брата насквозь вижу… Давно езжу. Сначала у знакомых… потом посуду мыть или грузчиком в магазине… квартирку снимешь… и привет родителям… а там куда кривая американской мечты выведет… — Он саркастически улыбнулся и ударил по козырьку.

— Зря вы так, — тихо сказал Данила. — Я Родину люблю.

— Аа!.. Патриот?! Русская идея! Достоевский! Держава! — обрадовался водитель. — А где твоя Родина, сынок? А? — Он в сердцах ударил по козырьку. — Сдал Горбачев твою Родину американцам, чтобы со своей бабой Раей тусоваться красиво. Теперь Родина твоя людьми своими, ядерным оружием и нефтью торгует! Две войны и Крым просрала! Русских людей в Прибалтике сдала! Сербов на Балканах сдала… И правит ей алкоголик синий, Боря, земляк мой. Родина!.. Сегодня Родина там, где заднице тепло! И ты это лучше меня знаешь, сынок! Затем и приехал!.. — Он ударил по козырьку.

— A у вас брат в Москве есть? — спросил Данила.

Машина мчалась по хайвэю. Впереди маячил Манхэттен.

Громко проехал поезд. Данила посмотрел наверх. На него сразу же натолкнулась жирная тетка с тележкой.

— Чего рот раскрыл, раззява? Проходи давай!

Данила шагнул в сторону. Он гулял по Брайтону.

Здесь все было по-русски, и ему нравилось. В музыкальном магазине он нашел все, что хотел, почитал вывески, купил конфеты «Каракумы» и «Белочка», снял деньги с Илюшиной карточки, поболтал с парнями в баре.

В четыре часа с одним из них он пришел в гараж. Их встретил черный сутулый еврей лет шестидесяти.

— Данила! — Данила протянул руку.

— Куйбышев, — грустно сказал еврей и вяло пожал Данилину руку. — Эх, Москва, Москва… Россия…

Он печально посмотрел на Данилу снизу вверх, склонив голову набок. Он смотрел довольно долго, но вдруг спохватился и сказал:

— Ну пойдемте, молодые люди.

В гараже стоял древний облезлый линкольн с кое-где проржавевшим корпусом.

— Вы на внешний вид не смотрите. У него мотор, что моя Соня… До Киева довезет…

— А до Чикаго довезет? — недоверчиво спросил Данила.

— Довезет до Сан-Франциско и обратно! Молодой человек, мы, русские, друг друга не обманываем…

В красных лучах закатного солнца, под сдержанное пение Бутусова, вальяжно откинувшись на кожаную спинку сиденья, Данила одной рукой правил через Бруклинский мост. На губах играла буржуазная улыбка. Впереди светился Манхэттэн.

С трудом разобравшись в номерах дорог, Данила покинул штат Нью-Йорк и въехал в Нью-Джерси. Сдерживая движение на хайвэе, под нетерпеливые гудки, он наконец понял, что сначала надо взять из автомата билет.

Вскоре двигатель зачихал и заглох. Данила долго копался, потом в сердцах хлопнул капотом и сел на него. Машины проносились мимо. Мигали аварийные огни его огромного линкольна. В кармане запищал телефон.

— Привет, ты где? — Ирина лежала на полу и пила что-то через трубочку. Орало МУЗ-ТВ.

— Да тут, под Тулой застрял! Машина сломалась! — стараясь перекричать грузовики, орал Данила. — У тебя как? Нормально?

— Отлично. Заедешь сегодня?

— Не!.. Сегодня не смогу! Звони!..

Он потер лоб рукой, оставив черную полосу, и посмотрел на щит с радостной надписью: «Welcome to Pensilvania».

На большом мониторе возникло изображение Вити. Зашумел принтер, и изображение выползло, материализованное в виде фотографий.

— О цэ новый москаль, Татарином кличут. Кого только на Москве нэмаэ… — сказал маленький хохол, раздавая фотографии своим бандитам. — Шибко трэба его вбыты… Швыдко…

— О, а я ж его в аэропорте бачив! — обрадовался тупой. — Вин же мэня бэндэровцим обозвав.

Главный внимательно посмотрел на него:

— Постоянно дежурить у клуба «Метро», в русском ресторане, районах, где говорят по-русски. И еще — помните хоккеиста из Харькова, Громова Митяя? Приходил еще к нам… Глаз с него не спускать! Они должны встретиться…

— А с этим шо робыты? — спросил бандит, показывая Данилину фотографию.

— Выкинь.

Витя гулял по району под названием «Украинская деревня» и искал надписи на украинском языке. Здесь были и центр украинской культуры, и украинские бани, и соборы в стиле Киевской Руси, только католические.

Темнело, когда Витя купил большую бутылку пива, уселся на скамейку на краю пустого парка, привычным движением открыл ее об угол скамейки и сделал большой глоток.