Брат для волчонка 3 (СИ)

Война кончилась, а по Югу бродит этакое отвязанное супероружие в человеческом облике.

С героями как? Сделал своё дело и умри этим самым героем. Мы тебе памятник накатаем. Красивый, мраморный.

А молодой натворил, понимаешь, дел и скачет как не в себя. Непорядок.

Тут и Локьё мог подсуетиться. А Дерен, чтоб его дакхи, часто бывал на «Леденящем» при… так сказать, первой жизни капитана Пайела.

Но тогда, до объединения Юга, молодой был нужен Локьё, а сейчас? Сыграл свою роль и в топку?

Если Дерен запрограммирует мальчишку, к нему ведь потом и вовсе не придерёшься. Этот Стоун ему — как подарок богов. Из ребёнка даже дешёвенький психотехник убийцу за пару месяцев вылепит, а тут — два года форы.

Хэд…

Ришат Искаев нахмурился. Капитана Пайела надо было предупредить как можно быстрее. Но ни связаться с ним во время совещания, ни тем более выдернуть его оттуда он не мог.

Секретность мероприятия зашкаливала. Переговоры между Севером и Югом тянулись уже неделю, и никто не знал, чем и когда они завершатся.

Зачем командующий взял с собой на переговоры молодого? Мальчишка же… Гений стратегии, но мальчишка.

Такую золотую голову беречь надо, а командующий пихает его во все дыры. Но на переговоры — зачем? Алайцев попугать?

Алайцы любили капитана Пайела до нервной дрожи и судорог. Координатор слыхал, что они даже молились на него.

Вот только бог у алайцев — вроде древних лингамов. Он ставится в том углу дома, где мужики развратом занимаются.

Не сексом, нет. Жены у богатых ящериц чаще живут отдельно. Не удовлетворяют, что ли? Или спать с крокодилицей даже крокодилам зазорно?

Координатор Ришат Искаев сам не понимал, почему его так волновала судьба капитана Пайела. Ведь и морда у капитана была не имперская — натуральный экзот. Но ведь чем-то же зацепил.

Молодой. Везде на рожон лез, зараза. Комкрыла, генералу Абэлису, в глаза гадости говорил. И ведь правильно говорил, хоть и дурак.

Ришат Искаев глянул на интерактивную карту — он велел своим людям следить за передвижениями Дерена — и замер.

Это куда опять полетел этот выкидыш гикарби?

Вот же ташип бесхвостый! Неужели управы на него нет?

Ну вот что он ТАМ делает, этот наследничек? Решил до кучи устроить переворот в Содружестве? Власти захотел?

Ришат Искаев потянулся за станнером, но это был только жест раздражения. Мерзавец был слишком далеко.

Кто ж ему разрешение выдал на этот визит, а? Неужели всё-таки эрцог Локьё?

Глава 19

Имперский лейтенант спецона Вальтер Дерен смотрел на холодные пики заснеженных гор северной Крайны и слушал пение ветра.

Крайна — это старое название Граны, оно сохранилась только в самой малообитаемой её части. Самой древней и холодной.

Ветер свистел в свои флейты, пытался коснуться защищённого домагниткой лица чужака, обжечь, застудить кровь.

В жилах имперского лейтенанта Вальтера Дерена текла всего одна шестая часть экзотской крови, зато какой…

Шлюпка висела рядом. Это же Грана. Тут — всё как договоришься. Могут разрешить посадку и в центре города, если ты званый гость.

Но в почти необитаемом северном полушарии планеты — какие города? Карантинная зона да резервация.

В карантинную зону Дерен даже проситься не стал, раны не хотел бередить. Там доживали время его дальние родственники по крови. Союзники хаттов, предатели рода человеческого.

Их не смогли осудить по законам людей. Они не нарушали людских законов.

Не было такого закона — не предавать человеческий род.

Предатели людей сочли искусственный разум машин более достойным, чем настоящий. Разве они не имели на это права?

Уже тогда хаттские машины продления жизни поражали своими возможностями. Где тут людскому реомоложению? Хатты научились копировать работу каждого отдельного нейрона, оцифровывать, переносить сознание в электронное подобие мозга.

А предатели всего лишь хотели жить вечно, мечтали о технологиях передачи сознания. И даже что-то успели получить взамен на сведения об оружии и основных силах своих сородичей.

Если бы победили машины, род Ларга возвысился бы, получил столько власти, что как бы не захлебнуться.

Но победили люди. И вот уже сто лет изгнанники и предатели жили там, где их каждый зимний месяц судила зима.

Территория карантинной зоны была огорожена забором с импульсными вышками — как загон для скота. Но упустить тут боялись не людей, а зверей.

Когда-то в горах Крайны пытались расселить реликтовых животных с Тайэ и Домуса, уж больно соблазнительно было устраивать сафари на пси-хищников для не знающих страха грантских охотников.

Но самые ценные звери — хайборы и ледяные леопарды — не прижились. Погибли или смешались с местной фауной.

Считалось, что и самые страшные хищники Тайэ, вайшуги, лишённые привычной добычи, тоже измельчали и выродились. Хотя Вальтер сам видел здесь здоровенного зверя, промышляющего не морского лентяя агуа, а человека.

Он вздрогнул от очередного порыва ледяного ветра: компрессионка держала, но душа болела и ныла от этой холодной белизны.

Нужно было идти в поселение. Он прилетел не затем, чтобы на лице замерзали слёзы.

Резервация тоже охранялась, конечно. Но чисто формально.