Брат для волчонка (СИ)

В каюту вернулся пилот-инструктор старший сержант Эрг. Он был злой и всклоченный.

— Руки ему оторвать! — ругался он, разбирая на фрагменты компрессионку.

Астахов показал глазами на Рэма, и Эрг замолчал.

— Ну и что вы тут все сидите? Наливайте уже. — Пилот-инструктор рухнул в кресло и подплыл в нём поближе к столу.

По его словам выходило, что сделать кое-что для спасения Илинга было можно, если бы в навигаторской вовремя подсуетились.

Но кто был виноват, Рэм так и не понял.

Он и не догадался, что это за «безрогий витрувианский козёл», из-за которого случилось ЧП.

Зато сообразил, как выходить с браслета в станционную дэп-сеть, нашёл библиотеку и выяснил, что никакого витрувианского козла в природе не существует. Но спрашивать ничего не стал, видно было, что не ответят.

ЧП ещё не закончилось. Илинга, который не очень-то перенёс своё агрессивное спасение, забрал медик. Вся техническая обслуга станции стояла на ушах по случаю поломки модуля, а сержанты… пили и ругали неведомого козла.

Причём Астахов морщился каждый раз, но тоже ругался.

Рэма никому вести в барак не хотелось, а одного его отпускать было нельзя. Потому что «попадётся на глаза Марвину — прибьёт».

Пацану налили чаю. Он сидел в уголке, настраивал спецбраслет, иногда тихонько спрашивая что-нибудь то у Касима, то у Астахова.

Спецбраслет не только демаскировал самого Рэма, но и позволял ему видеть всех членов станции, если их маячки были в рабочем режиме.

Он нашёл дядю Серёжу, написал в технический чат, что обязательно забежит завтра, если Астахов отпустит.

Нашёл и всех своих недругов, бездельно шатающихся сейчас между бараком и столовой. Выяснил, что стандартные пометки маячков можно менять, стёр подпись Раймонд Алфред и подписал «Райский дебил».

Он сидел так тихо, что подвыпившие сержанты постепенно перешли с мата на байки из тяжёлой спецоновской жизни.

Пошли шутки про курей, плавающих в вакууме и пожираемых антивеществом, и Рэм вспомнил про катер.

Он был класса земля-воздух, значит, там был реактор анитвещества?

— А почему не было взрыва? — спросил он на пробу, не понимая, будут ли ему отвечать, если не по делу.

Настройку спецбраслета сержанты принимали, как повод для обращения. А остальное было пока непонятно.

Но Касим ответил:

— Это ещё условия нужны для разгерметизации. Удара мало.

— А если бы реактор разгерметизировался — станции хана? — предположил Рэм.

— В смысле — хана? — переспросил Касим и задумался. Покопался в браслете: — Теоретически щиты бы выдержали.

— Реактор антивещества повредить при столкновении или взрыве — почти невозможно, — пояснил Астахов. — Но и заглушить его совсем — тоже нельзя. Он — как семечко. Будет носиться в пространстве, жрать сам себя. И рано или поздно где-нибудь вылупится, аннигилировав кусок пространства.

— Лет через десять? — уточнил Рэм.

— Никто не знает пока. Люди столько ещё не живут, — усмехнулся сержант Эрг и принёс вторую бутылку.

— А на десантной шлюпке большой реактор?

— Смотря какая шлюпка. В кулак или в два.

— Он снизу крепится, да? — осенило Рэма.

Он же видел в ангаре какое-то отверстие снизу. Как раз в кулак.

— Наблюдательный какой щенок, — рассмеялся Касим. — Может, правда шпион?

Глава 21

Сержанты засмеялись, как шутке, и Рэм, напрягшийся было, выдохнул.

Он никак не мог привыкнуть к тому, что в школе и дома его любопытство всячески поощрялось, а в спецоне оно оказалось таким опасным.

Но удержаться от вопроса не смог:

— А правда, что пилоты иногда сами реактор взрывают?

— В академию его надо, — сказал Астахов. — Он нас с ума сведёт своими вопросами.

— Да кто ж его такого возьмёт, — пожал плечами инструктор. — Там сейчас правила набора дико зажали. Он должен тут выучиться, отлетать год. И только потом можно поступать.

— А почему так?

— Война. Перестраховываются. Тоже шпионов ищут. А Стоун у нас — готовый шпион.

Рэм решил, что разговор увели в сторону и про реактор ему не ответят. Секретность, наверное. Но ошибся.

— Вот с «Персефоны» которые, те пытались как-то взорвать реактор, — неожиданно вспомнил инструктор. — Задача, кстати, совсем не простая. При случайной разгерметизации — далтитовый кожух затянет микроповреждение. Реактор будет «фонить», поджирать далтит, а далтит — снова затягивать повреждение. В таком состоянии даже летать можно. Сам реактор не взорвётся, пока утечка не достигнет критической массы.

— А как же они тогда? — удивился Касим.

— Отморозки… — Астахов протянул Рэму кусочек сухой колбасы.

Слишком солёная, явный неликвид, — оценил Рэм. Но колбасу сжевал.

— Я думаю… — инструктор поскрёб колбасу от белого соляного налёта, замолчал и стал пилить твёрдый брусок.

Колбаса была длинная и не резалась совершенно. Сыр уже давно съели, а на борьбу с колбасой терпения у сержантов не хватало.

— Думаю… — вернулся Эрг к мысли. — …Можно проточку кинуть с реактора антивещества на плазменный. Вот тогда может рвануть. Но я вам тут не кружок умелые руки.

— А зачем они хотели взорвать реактор? — Рэм стащил кусочек колбасы.

— Так делают при нападении алайцев или таггеров, чтобы в плен не сдаваться, — пояснил Астахов.

— Но мы же с алайцами не воюем?