Брат для волчонка

– Вот всё-таки двадцать один год… – Касим сидел в каюте у Перри и листал документы. – …А миелинизация аксонов от силы на восемнадцать. Медик даже пометку поставил... Недоразвитое молодое поколение. И чего теперь с этим?

Каюта была большая, но неуютная. Голая – две кровати, стол, два кресла на домагнитных подвесках.

– Ты лучше два кресла ещё пригони. – Перри доставал стаканы. Может, на станции и имелась более подходящая для пьянки посуда, но шкаф был укомплектован по стандартным требованиям.

– Астахов придёт? А ещё кто?

– Астахов?

– Юра Астахов. Можно – Астхав. Эти северные фамилии не все выговаривают.

– Это не северная, – покачал головой Перри. – Это что-то колониальное.

– Ну, спроси у него сам, я думал – Север.

Станционный пилот Касим и заезжий пилот-инструктор Перус Эрг (он же Перри), ещё только готовились напиться.

Над столом висела нераспечатанная бутылка коньяка, теперь к ней добавились стаканы. Над этим же столом висела и толстая пачка гологрфических документов – анализы, тесты и прочая медицинская лабудень на группу рекрутов. На ту её часть, что интересовала пилота-инструктора.

– Это ты где нашёл? – спросил он Касима, одобрительно посмотрев на почти накрытую «поляну», только закуски не хватало. – Про миелинизацию? Пальцем ткни? А… – он полистал медицинское заключение под сканами мозга. – Ну, это больше «ограничения в принятии решений»… Это ерунда…

– И чё это значит?

Касим «академиев не кончал», для него имели смысл только заключения медиков, а не сами снимки.

– Да на фига тебе это? – отмахнулся Перри. – Ну, провода в мозге ещё не все изоляцией покрылись. Лет до 25 пилот в принципе не способен к стратегическому мышлению из-за незаконченной миелинизации. Провода в башке не держат столько электрического сигнала. Но мне их самостоятельность мышления вообще на хрен не нужна. Они и так сильно самостоятельные.

– Медик пишет, что риски есть и при магнитных возмущениях.

Пилот-инструктор покосился на Касима, с умным видом читающего текст под снимками и заржал.

– Ты чего? – обиделся тот.

Перри просмеялся и подул на стакан.

– Вроде, чистые? – Мыть стаканы ему не хотелось. – А у тебя, что ли, нет рисков? – Он посмотрел на Касима, как на идиота. – Типа, у тебя вот прямо башка выдержит, если вдруг разбалансировка щитов? Это нагрузки элитные. Минимум для основного состава, а то и выше. Видел сверху рейтинга красную такую полоску, где пилоты «вне категорий»? Вот у них – держит.

– И ты думаешь, что этот пацан дорастёт?

– При такой стойкости к изменённому пространству? А куда он денется.

– То есть его пока ограниченно как-то учить?

– Учить можно, – пожал плечами Перри и щёлкнул по спецбраслету. – Где твоего Астахова носит?.. И летать можно. Только надо следить, чтобы не попал под разбалансированный щит, иначе крыша поедет. Других ограничений тут нет. Работа в изменённом пространстве – восемнадцать минут. Какая тут, к Хэду, миелинизация?

– Сколько? – Касим листнул голографический документ и потянулся за бутылкой, чтобы открыть. – Врут! Столько не бывает!

– Бывает. Вот ты под щиты не полезешь, мозги потекут. А я полезу. И восемнадцать-не восемнадцать, а одиннадцать приходилось.

– За это надо выпить, – Касим открыл коньяк.

– Подожди, сержант уже вот он, идёт, – Перри открыл над браслетом схему станции и показал на движущийся маячок.

– А рекрут нам тут зачем?– поморщился Касим.

Маячков было два, второй – оранжевый.

– Да мы его пять минут помучаем и отпустим. Я по домагнитке не пойму из этого долбанного анализа – ловит он или нет?

– Что именно ловит?

– А вот покажу и посмотришь.

* * *

Прежде, чем войти, Астахов стукнул по дверной мембране.

Рэм быстро огляделся по сторонам – больше всего ему хотелось слинять.

Пилот-инструктор был вроде бы ничего, но странноватый и язвительный. Сейчас опять придираться начнёт.

Однако бежать было поздно, а главное – некуда. Да и мембрана уже начала расширяться…

В лицо Рэму пахнуло коньяком. Самым дешёвым, с нотками перебродившей пшеницы. Если бы не цвет – он бы подумал, что по стаканам разлито виски.

Траванулись бы они, что ли, этим пойлом? Можно было бы завтра подольше поспать.

Астахов поморщился. Пропустил пацана вперёд, сам вошёл следом.

– О! – оживился пилот-инструктор. – Заходи. Закуску принёс?

Перед тем, как пойти в каюту сержанта Эрга, Астахов завёл Рэма в буфет, накормил. И прикупил с собой какой-то снеди.

Рэм не вникал. Он понимал, что в столовой для десантников-курсантов его не будут кормить сырным пирогом и пирожными, и был занят заталкиванием в себя еды. Даже когда уже не лезла – про запас.

А потом группа пошла на ужин, а Рэм пошёл за Астаховым. Он чуял неприятности саднившей спиной, но куда денешься, если ведут?

Астахов разложил на столе сыровяленую колбасу какой-то подозрительной марки, местный молодой сыр, что возят с самого южного континента Мах-ми.

Рэм даже цену его помнил. Он учился в дорогом торговом колледже, да и отец не давал расслабляться с брендами, пошлинами…

Отцу был нужен помощник, а Рэму – свобода, девочки, ночные походы по крышам…

Он вспомнил девчонок Ули и улыбнулся.