Брат и Брат 2

Но действительность враз похоронила её надежды. Когда счастливая миссис Эйшен, преданно держа мужа за руку, сошла с автобуса у дикого дерева, тоска и смутная тревога стеснили её грудь. Но Нельсон просиял от радости – под диким деревом ютилась глинобитная, крытая соломой, хибара без входной двери и окон. Вокруг тлеющего костерка сидели обнаженные (в одних набедренных повязках) дикие люди. Там был пожилой брюхатый мужчина на тонких ножках, старуха с усохшей грудью, парень с копьём, молодая смешливая женщина, видимо, его жена, и с десяток подростков от десяти до пятнадцати лет – мальчиков и девочек.

Это была семья Нельсона. Пожилой мужик – его отец, старуха – его бабка. Мать Нельсона, пока он учился во Владивостоке, затоптал носорог.

Сначала Лидка не поверила – эта убогость и есть родные пенаты ее великолепного супруга? Это шутка?

Но нет, всё оказалось ужасной правдой. Увидев Нельсона, дикари возликовали и бросились обнимать его. Нельсон представил Лидку:

–Моя жена.

Её разглядывали, словно инопланетянку.

Первым опомнился отец – он наорал на семью, и те принялись за дело: в еле тлевшее кострище навалили сухих веток, и огонь запылал, несколько девчонок пригнали из-за колючих зарослей большое стадо коз ( очень большое – голов пятьдесят), одну козу зарезали и стали жарить мясо.

Пока женщины готовили пищу, отец Нельсона похвалялся перед женой сына своим «богатством», уверяя Лидку, что белая женщина принесёт их роду удачу. Лидке велели раздеться – надо соблюдать обычаи и принять участие в празднестве. Она выполнила повеление пожилого дикаря, чуть не плача. Она не дикарка, чтобы сидеть в набедренной повязке, с голыми грудями и есть не прожаренное жесткое мясо. Но Нельсон был рад, что вернулся домой. Он целовал Лидку в щеку и говорил, говорил, говорил с родными на чужом, незнакомом Лидке языке. Она жалась к мужу, чувствуя жадные взгляды его отца на своих грудях, и думала, что завтра, самое позднее – послезавтра, они уедут из этого дикого ада в город и заживут счастливо, как планировали.

Лидка ела мясо, подростки, с воплями и гиканьем, прыгали с копьями вокруг костра в её честь, а отец Нельсона, сидя рядом с Лидком на корточках, что-то говорил ей, и Лидке приходилось вежливо кивать головой, хотя она не знала, что говорил дикарь, а Нельсон не переводил.

Потом она увидела, что у дикаря вылез напрягшийся член из под повязки. Лидка в ужасе воззрилась на Нельсона. Слова мужа повергли её в шок:

–Иди с ним в хижину и утоли его желание.

–Нельсон, ты с ума сошел!

–Делай, что говорю! Здесь надо жить по законам и обычаям рода!

Ошалевшая, Лидка, словно в гипнотическом трансе, покорно вошла вслед за пожилым дикарём в глинобитную тёмную хижину, он сорвал с неё повязку и повалил на жесткую подстилку из соломы. Ей было больно, страшно и обидно. А дикарь был неутомим. Он пользовал её долго, очень долго. Она видела в дверной проем, как сгустилась ночная тьма, высыпали звёзды на небе, огонь костра стал ярким. Всё семейство сидело вокруг очага, ело мясо, слушало рассказы Нельсона, а дикарь всё пыхтел над ней, не ведая усталости. И Лидка смирилась – она подумала, что если здесь так принято, что отец «шурует» невестку в первую брачную ночь, ей уже ничего не изменить.

Под конец отец Нельсона слез с Лидки и улегся с ней рядом, собираясь спать. Она хотела выйти к мужу, но грубый окрик заставил её остаться на месте. Так она и уснула.

Утром её разбудил не поцелуй Нельсона, а неутомимый член его отца.

Так медовый месяц с возлюбленным оказался заменен бесчисленными соитиями с пожилым дикарем. Нельсон все дни лежал под деревом и спал, иногда уходя на охоту. Лидка устроила ему истерику: где обещанная клиника и весёлая жизнь?

–Отец не отпускает в город. Будем жить здесь.

–Я выходила замуж за тебя, а не за твоего отца! Я не хочу так жить!

–Придётся!

Вне себя от бессильной злобы, Лидка пошла к отцу Нельсона, опустилась на колени и, чтобы досадить Нельсону, ухватила рукой, в миг набухший, член дикаря и взяла его в рот. Прежде её не принуждали к минету, пусть же Нельсон увидит, раз он отдал её отцу, то и ласку ртом тот поимеет в первую очередь. Но пожилой дикарь заорал, бешено негодуя, оттолкнул Лидку. Его некрасивое лицо исказило злоба. Он чуть не ударил её.

Спокойный Нельсон пояснил:

–Никогда не бери в рот мужской член! Это запрещают наши боги! Лоно – для любви, рот – для приёма пищи!

Лидка, трясясь бессильной злобой, крикнула:

–Мне ваши боги не указ! Бойтесь их сами. А я …. Вашу мать, гражданка России и не позволю себя унижать! Дикари хреновы!

Но её бунт ничего не изменил – Нельсон по-прежнему не жил с ней плотской жизнью, переложив на плечи отца эту тяжелую обязанность.

Через месяц у Лидки случилась задержка месячных – она поняла, что беременна. Всё семейство сразу выявило её тайну. Больше отец не пользовал её в хижине, он говорил ей добрые слова, но спал теперь с женой младшего сына. Лидке показалось это очень странным – где это видано, чтобы отец брал на себя самую важную семейную обязанность сыновей? И ещё было неуютно спать на голой земле, под открытым небом.