Брат и сестра

Зоя ничего не ответила, — ей нестерпимо противен был заискивающий, фальшивый тон Беликовой. Руки Зои заработали быстрее: присев на корточки, она выбирала крупные обломки кирпича и швыряла их Коркину и Кутырину, — они ловили кирпич на лету и укладывали на носилки.

Беликова стояла возле Зои, все еще не решаясь уйти. Потом присела рядом с нею и заговорила тихо, чтобы никто не слышал:

— Зоя, я должна сказать тебе одну вещь… Только обещай никому не говорить. Обещаешь?

Зоя продолжала молчать.

Несмотря на то, что Зоя ничего ей не обещала, Беликова сказала:

— Только тебе могу открыть тайну, — никому другому. Вчера я встретила на улице Шварца — пьяный-пьяный, честное комсомольское! Идет и плачет. Я подошла, он говорит, что первый раз в жизни напился. Это они вдвоем с Терпачевым выпили бутылку, которую мы Коркину подарили. Я сегодня сама спросила Терпачева. Он пригрозил, что если я кому-нибудь расскажу, то всю жизнь буду раскаиваться.

— Зачем ты все это мне рассказываешь? — спросила Зоя. Она выпрямилась и пристально смотрела в глаза Беликовой, которая тоже поднялась.

— Ой, Зоя, неужели ты меня выдашь?

Зое стало противно видеть перед собой ее испуганное лицо и беспокойно бегающие по сторонам лживые глаза.

— Советую тебе прочесть стихотворение Маяковского: «Общее руководство для начинающих подхалим».

— Обязательно прочту! — угодливо сказала Беликова, не поняв даже, какой смысл придавала Зоя своим словам. — А теперь я побегу, а то мама рассердится.

Она в самом деле побежала. Обогнув через двор здание школы, Беликова вышла за ворота, и было видно через решетку ограды, как она догнала Люсю и Терпачева и пошла вместе с ними.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Не удалось все-таки девятому «А» закончить в этот день работу. Никто не заметил, как на западе поднялась огромная грозовая туча — высокий корпус школьного здания заслонял эту часть небосклона.

Младшие классы давно уже разошлись по домам; постепенно ушли десятые, восьмые; справился со своей долей работы и класс девятый «Б»; на школьном участке задержался один только девятый «А» и отдельные небольшие группы учеников из различных классов, не торопившихся уходить домой. Из педагогов дольше других оставался Иван Алексеевич, но и его наконец вызвал к себе директор и засел с ним в кабинете над уточнением плана экзаменов.

Ветер поднялся внезапно.

Лиза первая заметила, что происходит что-то необычное. Она сказала:

— Зоя, посмотри, что это такое?

Зоя разогнула спину и повернулась в ту сторону, куда смотрела Лиза. Далеко за трамвайными путями, на огородах, около насыпи Белорусской железной дороги поднялся высокий столб пыли, точно там рухнуло какое-то большое здание и за дальностью расстояния не слышно звука падения. Зоя ждала, что звук вот-вот дойдет сейчас и до них. Но долгое время ничего не было слышно, а пыль не только не улеглась, а, наоборот, захватывала все большее пространство; она поднималась уже по всему огороду, и на фоне ее общей мглы, постепенно заслоняющей Москву, полетели, как встревоженные голуби, клочки бумаги, поднятой с земли вихрем. Внезапно с противоположной стороны, точно из нутра самой школы, раздался резкий, сухой удар грома. Никакой молнии не было видно, так как на школьном участке продолжало светить яркое солнце. Но вот поднимавшаяся все выше и выше от земли желтая мгла дотянулась и до солнца. Вороватый наскок ветра, вырвавшегося из-за угла школьного здания, начисто сдул щепки и стружки с носилок, которые Симонов и Шура Космодемьянский только что подняли с земли. На школьном участке поднялась невообразимая пыль. Нарастающий ветер завертел над еще не убранным участком мусор, и мелкие щепки и стружки полетели через ограду поперек улицы, падая и катясь по трамвайным путям. Пришлось зажмуриться от пыли. Зоя хотела взглянуть, как ведут себя ребята, но тотчас же закрыла лицо ладонями. Невозможно было даже что-нибудь крикнуть, страшно открыть рот.

Раздался второй удар, еще более сильный и на этот раз более раскатистый, с постепенным замиранием вдали, за Тимирязевским прудом, отдельных, как бы отколовшихся от глыбищи основного удара и посыпавшихся от него в разные стороны звуков. И точно именно этого удара и не хватало для того, чтобы сорвать мешавшую дождю какую-то помеху: после мгновенной тишины вдруг хлынул шумный, обильный, неудержимый ливень, сразу утихомиривший пыль и уложивший неподвижно легкие стружки и щепки.

— Ребята! — крикнул вдруг Петя радостным, срывающимся от восторга голосом. — Не расходись, давайте сегодня все закончим!

Но тотчас же раздался голос директора, старавшегося перекричать шум дождя. Он высунулся из окна кабинета и кричал в рупор, свернутый из газеты:

— Сейчас же прекратить работу! Не забывайте про экзамены! Никому не разрешаю мокнуть и болеть!

С визгом и хохотом все бросились к калитке, обгоняя друг друга на ходу и прыгая через грядки и кучки навоза, принесенного в сад, но еще не разбросанного равномерно по всему участку.