Брат и сестра

Услышав голос Николаса, играющая в своей комнате Люси появилась в гостиной и, застенчиво улыбнувшись, устроилась на диване.

Трейси объяснила, что через два дня дочь начнет учиться в новой школе.

— Я пришел сюда не только из-за нападения, — понизив голос, признался Николас, принимая от Трейси чашку с кофе. — Алек рассказал мне о сцене, устроенной Клариссой в субботу. Я хотел извиниться перед вами.

Присутствие Люси в комнате, хотя она казалась целиком поглощенной чтением какой-то книги, удержало Трейси от того, чтобы быть с гостем откровенной. Вместо этого она ограничилась многозначительной фразой:

— Я уверена, что, когда ваша жена поймет, насколько она заблуждается, этого больше не повторится.

Пожав плечами, Николас сказал, словно признавая свое поражение:

— Кларисса меня больше не желает слушать, угрожает уйти и забрать с собой мальчиков, закатывает ужасные сцены. Она всегда была очень нервной. Я пытался убедить ее обратиться к врачу, ведь у нее уже был нервный срыв после гибели матери и отчима. Я очень боюсь…

Трейси нахмурилась. Может быть, причина поведения Клариссы кроется в чем-то ином, нежели обычная эгоистичность избалованной женщины, привыкшей к тому, что ей все прощается?

— Вы говорили об этом с Джеймсом? — спросила Трейси с некоторым беспокойством.

Лично она полагала, что, если Кларисса страдает эмоциональной неустойчивостью, тогда попытку Николаса справиться с ситуацией, делая вид, что у него роман с другой женщиной, вряд ли можно было назвать разумной. Правда, Трейси всегда полагала, что мужчины вообще редко понимают женщин.

— О, он всегда на стороне Клариссы, что бы я ему ни говорил, — угрюмо ответил Николас. — Джеймс, скорее всего, полагает, что я пытаюсь унизить ее, а она, конечно, в его присутствии ведет себя как ангел.

Трейси поморщилась. Вряд ли субботнее поведение Клариссы можно было назвать ангельским.

— Однако, — продолжала настаивать она, — должны же вы понимать, что Кларисса, может быть, серьезно больна. И поскольку у нее однажды уже был нервный срыв…

— Я неоднократно пытался говорить с ней об этом, но каждый раз она выходила из себя и обвиняла меня в попытке избавиться от нее, в желании засадить ее в сумасшедший дом. Ситуация начинает выходить из-под контроля. Просто не знаю, что делать. Я даже начинаю думать… не во мне ли причина всех ее проблем? Не лучше ли ей будет без меня?

Трейси нахмурилась еще сильнее. Она начинала понимать, что Николас, в сущности, человек довольно неплохой, был, вероятно, не менее избалован, чем его жена. Подобно маленькому ребенку, он постоянно винил ее за то, что она не выказывает ему любви и внимания, по его мнению, вполне им заслуженных. Каждому из них нужно было связать свою жизнь с партнером, более сильным по характеру, способным справляться с их неуверенностью в себе и внутренней уязвимостью.

Трейси, например, не могла себе представить, чтобы человек вроде Джеймса Уоррена реагировал бы на явно неблагополучное психическое состояние Клариссы подобно Николасу. Поэтому и не удивительно, что Кларисса столь часто ищет поддержки у брата, а не у мужа.

— Но у вас двое детей, — мягко напомнила она. — И вы им нужны оба. Если вам самому не удается убедить Клариссу обратиться к врачу, то, как мне кажется, необходимо откровенно поговорить с Джеймсом. А если разговор состоится, то не будете ли вы так добры сказать ему, что между нами ничего нет? — добавила Трейси еще тише.

Люси, сидящая со своей книгой возле окна, вдруг подняла голову и объявила:

— Мама, там остановился большой автомобиль, и какой-то человек вошел в магазин.

Трейси подошла к окну, чтобы посмотреть. Николас присоединился к ней.

— Черт возьми, — выругался он себе под нос. — Это машина Джеймса. Какого дьявола ему тут нужно?

Глядя на сверкающий темно-синий «ягуар», Трейси почувствовала, как у нее болезненно сжалось сердце. Неужели он приехал для того, чтобы посмотреть, как она отнеслась к его угрозам? Или признать, что ответственность за вред, нанесенный магазину, лежит на нем?

— Лучше мне спуститься и спросить, чего ему… — начала Трейси, но в этот момент в дверь гостиной раздался властный стук.

Возникший на пороге Джеймс окинул ее взглядом, от которого застыла кровь в ее жилах. Он был враждебным и колючим, и, как ни ненавистно было это Трейси, ей пришлось первой отвести глаза. Щеки ее загорелись, а Джеймс, пройдя мимо нее, сказал ровным и холодным тоном:

— Николас, я видел снаружи твою машину. Собрались покинуть нас, мисс Картер? — обратился он к Трейси, которая от такой наглости лишилась дара речи. — Разумное решение. Николас, полагаю, находится здесь в качестве вашего поверенного?

Николас нахмурился.

— Я здесь совсем не по делам, Джеймс. Просто услышал о попытке ограбления и зашел удостовериться, что с Трейси все в порядке.