Брат императоров

Между прочим, чуть ли не на каждом городском жителе имелось устройство для перевода. Что при таком вавилонском столпотворении и многочисленности разных языков являлось крайне необходимым в быту, на улице и на службе.

Нужную точку торговли отыскали не по вывеске, а вычленив ее из остальных порядком исключения. Трактиры и закусочные отпали сразу. Там и шумно, и вывески соответствующие, и двери не закрываются. Изображения иглы, сапога или пуговицы тоже позволяли легко определиться с направлением деятельности их хозяев. Пончики, хлеб и пирожки были нарисованы на ларьках, продающих хлебные изделия. Стильные перья, книги стопкой, какие-то буквы относились к системе образования. Видимо, некий общий язык здесь все-таки наличествовал.

Ну и к оставшимся трем лавкам просто присмотрелись хорошенько. Из одной вышел мужчина, прилаживая на руку новенький браслет переводчика. Сразу и вывеска стала понятна: возле каких-то кракозябр – вполне узнаваемый костыль. «Хромой Тиска́н».

Внутри лавки посетителей не оказалось. Видимо, в такое время сюда редко захаживают. Помещение оказалось большим, полным товара. Пополам его перегораживали витрины, за ними, в недоступной для посетителей части, громоздилось оружие самого разного плана, толка и применения. Скорей всего, и магического там хватало.

А вдоль стен торгового зала выстроились увешанные вешалками шкафы открытого типа. Там же на полках пылились кучи обуви, шляпы, разные пояса и некоторые детали одежды. Удивляло, что они тоже имели в себе нечто магическое, но явно мало пользующееся спросом. Видать, не все было по карману рядовому обывателю.

Так что хозяин, человек вполне себе преклонного возраста, встретил троицу радостной улыбкой и явно уважительными фразами. Особенно умильно он глядел на личико озабоченной барышни. Видно было, что оно ему очень нравится.

Алекса отвечала тем же тоном и с такой же улыбкой. Но говорила, естественно, по-русски. Разве что иногда словечки вставляла из иных, известных ей языков. Она заранее решила проверить на подобных экземплярах своей расы одну мысль: нет ли здесь выходцев с Земли? Коль ее поймали да Райзек хвастался о постоянных контактах с ее родным миром, значит, похитили не ее одну, а очень и очень многих.

Но продавец явно ничего не понимал, пока не догадался задействовать свой переводчик. Сразу же удивляясь:

– А у вас разве такого нет?

– А зачем он нам нужен? – не менее искренне удивилась барышня в ответ. – Не вижу смысла на него тратиться, коль он есть у каждого встречного-поперечного.

– Так-то оно так, но по закону иномирцы обязаны понимать относящиеся к ним распоряжения властей, – стал просвещать торговец безалаберных, безрассудных клиентов. – Особенно если столкнутся с ними во время каких-либо разбирательств. Иначе можно угодить в крупные неприятности.

– Надеемся переночевать, никуда не нарываясь. А утром отправляемся очень, ну очень далеко.

– А-а, – глубокомысленно протянул старикан, хотя что именно он понял, догадаться было сложно. Зато он решил перейти к делу, еще раз споткнувшись об искреннюю улыбку посетительницы: – Так что вам угодно у меня купить?

– Да вот поиздержались в дороге и сами решили что-нибудь продать, – Алекса бегло осматривала прилавки, под толстым стеклом которых лежали мелкие предметы и украшения разного толка и направленности. – Вижу ведь, что вы и драгоценными камнями приторговываете?

– Ну так шабены их постоянно используют как накопители. Да и включенные в любое украшение камни удесятеряют силы амулета или вложенного заклинания.

– Вот и отлично! Поэтому предлагаем вам уникальный камень, изысканный в дальних пределах великого Эфира. Называется он аллакэрр.

После этих слов девушка чуть приоткрыла плащ и достала из кармана мужской рубахи кусочек «вечного» вещества. Небольшой, с полмизинца взрослого мужчины.

Господин Тискан не стал ничего переспрашивать или уточнять, хотя и ухмыльнулся при этом слишком уж пренебрежительно. Мол, я только по одному цвету определяю стоимость того или иного камня. Достал лупу, вставил ее в глаз и принялся сосредоточенно рассматривать осколок. Пару раз недоуменно хмыкнул, бормоча еле слышно:

– Синий… Почему он такого насыщенного синего цвета?..

Крутил, вертел, подставлял в лучи света разными гранями. Потом вопросительно глянул на клиентку, поднеся аллакэрр к витринному стеклу:

– Можно?

– Да режьте на здоровье, – разрешила та. – Если стекло, конечно, не бронебойное.

Лавочник провел осколком по стеклу и, кажется, перестарался. Хоть надрез получился всего в треть ширины, дальше стекло пошло змейками и лопнуло. Зато на линии разреза только веер мельчайших пылинок поблескивал.

– Ого! В самом деле очень твердый, – согласился Тискан. – Но вот его цвет говорит только об одном: камень скорей всего расколется при обработке. Так что могу дать за него два… – он окинул фигуры угрюмо помалкивающих спутников улыбающейся дамы и со вздохом расщедрился: – Четыре золотых.