Брат Мишка

Это самое сложное — научиться ждать. Тот, кто считает время, потраченное на засаду пустым, тот никогда ждать не научится. Лично я быстро привык часами не выдавать своего присутствия в любой засаде, так как всегда знал — впереди результат. И результат этот будет дан только тому, кто сможет не проявить себя никоим образом до самого момента броска, задержания или открытия огня. Тот, кто сумеет заставить себя ждать — обязательно будет вознагражден. Быть охотником, это не обязательно уметь быстро бежать. Иногда быть охотником — это уметь неподвижно лежать.

В полночь, сквозь легкую дремоту, я услышал ковыряние в замке. Чуть толкнул ногой Олега.

— Слышу, — тихо ответил мой напарник.

Мы быстро заняли исходные позиции для проведения задержания: я в туалете, примыкающем к прихожей, а Олег в ближайшей комнате. Условились, что задерживать будем только по моему сигналу, когда в приоткрытую щель я смогу рассмотреть того, кто вошел.

Закрывая за собой дверь, я уже чувствовал, как у меня вспотели ладони, и как забилось сердце — в ожидании развязки. Ведь никогда не знаешь, чем это может закончиться.

Стою. Жду. По спине потекло. Левой рукой подвернул сзади свитер, чтобы потом можно было быстро достать из-за пояса наручники.

Наконец дверь открылась, и в квартиру быстро шагнул один человек. Еще не закрылась входная дверь, как в прихожей включился свет, освещая лицо младшего двоюродного брата, который все же приехал в такой напряженный момент из Владивостока.

Для полного прояснения обстановки даю брату еще пару секунд — а вдруг он под контролем, и за ним идут те, кого мы ждем? Нет, он спокойно закрывает дверь, и садится на пуфик.

— Олег, отставить! — громко говорю я, открывая дверь.

Петька пугается, шарахаясь в сторону, но видит меня и улыбается:

— Вы что тут?

— Тихо, — я быстро ввожу его в курс дела.

Мы выключаем свет. Брат уходит в дальнюю комнату. Никогда не думал о его состоянии, что он пережил в тот момент. Сейчас пишу об этом, и цепенею от ужаса — что пришлось пережить парню в ту ночь…

* * *

В четыре утра, как фашисты, в квартиру вошли три человека. Я дождался, когда они закроют дверь, после чего с криком «Лежать! Работает Тигр!», появился с одной стороны узкого коридора, а Олег с другой. Я включил свет.

Мы быстро положили всех троих гостей на пол, после чего я выскочил на лестничную площадку: посмотреть, есть ли кто еще. Внизу хлопнула входная дверь в подъезд, а через несколько секунд взревел автомобильный двигатель. Свет фар метнулся на выход из двора.

Я вернулся в квартиру и самому большому завел руки за спину и надел наручники.

— Ты, — я ткнул его ногой в бок: — Поднялся!

Человек неуклюже начал подниматься. Я помог ему, взявшись за волосы. Это был тот, кого, собственно, я и ждал. Хорошо, что Мишки не было рядом. Он бы его убил.

— Что же ты, Якорь, такой тупой? — задал я очевидный вопрос.

— Договоримся? — спросил он дрожащим голосом.

— Не знаю, — я пожал плечами. — Смотря, что предложишь.

— Мишке меня не отдавай.

— Вот этого обещать не могу. Куртки тоже ты украл?

— Я, — на глазах Якоря навернулись слезы.

— Где они?

— У меня дома.

Олег в это время грозно нависает над всеми, держа в руке служебный пистолет.

Я поднимаю второго — это Таракан. Мишкин друг. Третьим оказывается Жиган, которого Якорь пытал за куртки в своем гараже пару недель назад. В нём уже борются два пожара — страх от произошедшего и злая ярость на Якоря, который отбивал ему почки и всё остальное за то, что совершил сам.

Я смотрю Жигану прямо в глаза:

— Ты все слышал. Дальше сам полагай.

— Трындец тебе, Якорь, — у Жигана руки не скованы, и он тут же наотмашь бьет Якоря в лицо.

— Не здесь! — я протестую.

В дежурку звонить я не стал, лишь позвонил одному из оперов УБОПа на транковый телефон (сотиков тогда у нас еще не было). Он подъехал, и мы всей гопкой прокатились к Якорю домой. Забрав куртки, оставили его с Жиганом и Тараканом, который пару недель назад тоже получал от Якоря и Мишки за украденную Якорем куртку.

Опережая события, скажу, что сие событие никоим образом не отразилось на взаимоотношениях Мишки и Якоря. Через год, после очередного Мишкиного возвращения с «рыбы», я видел счастливого Якоря за столом в Мишкином доме.

Наверное, я что-то не понимаю в настоящей мужской дружбе.

* * *

Нам немного за тридцать.

В очередной свой выход в море Мишка пошел с купленными документами рулевого. На самом деле это не сложно — держи штурвал по указанному румбу, и все будет хорошо. Поставили его на какой-то малый сейнер, на котором вся команда состояла из десяти человек. И случилось так, что у них отказал двигатель. А радиостанция отказала еще за день до двигателя. В общем — заговор машин. А были они тогда в самом центре Охотского моря. А тут еще и шторм. Только на третий день они смогли семафором передать сигнал бедствия на проходящее мимо судно. Им повезло, но Мишка, когда мне рассказывал об этих трех днях, в течение которых их сейнер без хода кидало на волнах жуткого шторма, начинал заикаться. И свои первые седые волосы он привез не с войны, а именно с Охотского моря.