Брат Мишка

Мы сидели с ним в его новой квартире, на которую он честно заработал в море. Пили коньяк. Мишка к коньяку не привык — это я его притащил. Он морщился, но пил.

— Знаешь, когда попадаешь на гребень волны, ты весь океан вокруг себя видишь. Куда не глянь — везде горбы волн. А потом вниз летишь, как в бездну. И не знаешь, вынырнет судно в этот раз, или зальет водой навсегда… Я тогда молиться научился. Все три дня в ходовой рубке простоял. Думал, если тонуть будем — быстрее смогу до спасательного плота добежать. Даже капитан наш на второй день рукой махнул, и ушел вниз, где все отчаявшиеся сидели. Народ реально был готов сдохнуть. Кораблик наш трещал по всем швам, и наверное бы развалился, если бы шторм хотя бы на сутки продлился. А я до конца стоял. За три дня глаз не сомкнул. Потом уже все как во сне было — взлетаем на гребень — падаем вниз. Хорошо, если нос-корма, а если с борта на борт, то это вообще — ужас. Меня там по рубке кидало во все стороны, я голову в кровь несколько раз разбил. Потом ремнем привязал себя к креслу капитана — так и летал потом с этим креслом.

Мы подняли и выпили.

За тех, кто в море.

* * *

В очередной свой приход с моря Мишка купил машину. Разумеется, стал ее обмывать. А надо же еще куда-то ехать! Друзья подсказали заехать к страховщикам и вписать в страховку непьющего парня. Этого парня Мишка видел впервые в жизни.

Вписали. Поехали.

Посреди ночи Мишка позвонил мне.

— Лёха, меня выбросили из машины. Я не знаю где я. Мне холодно. Я в одном свитере.

Голос его дрожал. На улице стоял декабрь.

— Так, — я постарался сориентировать его: — Что ты видишь вокруг себя?

— Здесь дорога и лес.

— Дорога асфальтовая?

— Нет, снежная.

— Посмотри внимательно — асфальт под снегом, или грунтовка?

После некоторого замешательства он ответил, что асфальт.

— Какие звуки слышишь?

— Машины вдали. Совсем далеко.

— Внимательно посмотри, вдоль дороги есть провода?

— Есть. И поперек есть. ЛЭПка.

Мишкин голос становился все тише. Я уже бежал в гараж за машиной, благо, что это недалеко от дома.

— Я еще вышку вижу.

— Какую вышку? — не понял я. — Сотовой связи?

— Нет. Караульную.

И тут до меня дошло, где он мог находиться. Спустя пять минут я уже летел за город, где у нас расположен туберкулезный диспансер. Он находится в лесу, а дорога к нему проходит вдоль забора воинской части. Только там и есть караульные вышки. И ЛЭП дорогу пересекает.

Мишка сидел на краю дороги, скрючившись в позу эмбриона. Я остановился, толкнул его в плечо, и он молча упал на бок. У меня все похолодело внутри. Неужели?..

Нет, не дождетесь. Зашевелился. Я усадил его на переднее сиденье, включил печку на максимальную, достал из багажника одеяло.

— Рассказывай!

— Катались, — Мишка дрожал весь. — Хлебали. Потом не помню, как очнулся на дороге. В кармане оказался телефон. Я его в брюки положил, чтобы не потерять.

— Тебе повезло. По этой дороге ближайшая машина только утром пошла бы. Ключи от дома в куртке?

— Да.

— Ну, поехали к тебе домой.

По пути захватили младшего брата и одного бывшего опера расформированного УБОПа. Мишкина машина стояла, как ни в чем не бывало, возле его подъезда. А все участники пьянки находились в квартире. Мы их застали в дверях, с готовыми на вынос вещами. Якорь тоже был в их числе.

Нет, точно, я ничего не понимаю в крепкой мужской дружбе.

А Мишка… ну что Мишка… Мишка — это олицетворение многих из нас. В чем-то он готов добиться успеха, заработать денег, но он настолько доверяет окружающим, что это доверие сводит на нет все его жизненные успехи.

И вот тут вспоминаешь избитый тезис о том, что «история учит нас тому, что она нас ничему не учит».

2015 год.