Брат моего парня

— Дом двенадцать, квартира восемь, третий подъезд. Че за Дэн, я тебя знаю?

Положив трубку, Фролов-старший быстро переключает передачу и разворачивает машину.

От притока адреналина я не сразу попадаю в гнездо, пристегивая ремень.

Город мелькает за окном калейдоскопом картинок, пока машина несется по городу, проскакивая на желтые сигналы светофора.

Мне хочется просить его ехать еще быстрее, но уверена, что скорость нашего движения и так нарушает все правила!

Квартал старых пятиэтажек мне не знаком. Я не знаю этого места.

Карман в узком дворе слишком маленький для этой машины, поэтому паркуемся кое-как. Синхронно отстегиваемся, но Денис удерживает меня за локоть, когда я собираюсь выйти из машины.

— Останься здесь, — велит он. — Я сам схожу.

— Что?! — возмущаюсь. — Нет! Я с тобой! Может они отморозки!

— Вот именно. Останься здесь, я сам схожу.

— Я не отпущу тебя одного, — вдалбливаю в его голову. — Ты слышал про тот случай, когда мужчину избили…

— Карина, — отрезает. — Я пойду один. Мне не нужно, чтобы ты путалась под ногами. Сиди. В. Машине.

— Я подожду в подъезде…

— Мы теряем время, — заявляет безапелляционно.

Твою мать!

Я хочу спорить. Из носа будто вырываются клубы дыма. У меня долбанная куча аргументов, но ему на них плевать. Я понимаю, что он не сдвинется с места, пока не сделаю, как ему надо, и мои аргументы ему не нужны.

Мое лицо меняет эмоции за секунды. От протеста к возмущению, и от возмущения к бессилию. Я не согласна! Но видя упрямый блеск его глаз напротив своих, рычу:

— Ладно!

Выпустив мой локоть, говорит:

— Если не вернусь через десять минут, вызывай полицию.

На этом он выходит из машины. Хлопает багажник, и я вижу, как он идет к подъезду, держа в руках бейсбольную биту.

Нещадно кусая губы, я засекаю время.

Каждая секунда из тех семи минут, что его нет, отмечена громкими ударами моего сердца.

Самые долгие семь минут в моей жизни.

Когда подъездная дверь открывается, по голове ударяет приступ головокружения.

Пропуская вперед мою сестру и ее подругу, Денис появляется следом.

Толкнув дверь, я спрыгиваю на снег.

— Карина… — пищит Васька, несясь ко мне.

На ее лице испуг, куртка расстегнута. В панике я осматриваю ее всю, боясь, что ей могли сделать больно…

— Он забрал у меня телефон… я хочу домой… хочу домой… — она прижимается ко мне, обхватив руками за талию. — Я хочу к маме…

Мама!

— Садись в машину… — хриплю я, толкая ее к двери. — Эля, садись.

Она значительно выше сестры. И выглядит старше своих лет и старше, чем на фото, которые я видела у нее в доме. Но испуг в ее глазах такой же детский, как и в глазах моей сестры.

Пока мы везем девочку домой, я звоню маме. Она плачет, Васька поскуливает на заднем сиденье. Сама я вдруг становлюсь ватной. У меня нет сил ни орать на нее, ни жалеть ее. Меня отпускает, и я начинаю трястись, понимая, что усну только, если приму лошадиную порцию снотворного.

Как только машина тормозит напротив нашего подъезда, Василина выскакивает из машины и несется к двери.

Провожая сверкающие пятки ее красных ботинок, пытаюсь отстегнуть ремень.

— Что там произошло? — спрашиваю Дениса, стуча зубами.

— Ничего особенного. Это были пьяные малолетки. Но могло быть и хуже.

Смотрю на него, пытаясь успокоить дыхание. Его лицо очень серьезно.

Я знаю, черт возьми!

— Я знаю, как могло быть, если ты собираешься вправлять мне мозги за то, что допустила такое, то…

— Я думаю, ты и сама прекрасно справишься с тем, чтобы вынести себе мозги.

Молчу, смачивая слюной пересохшее горло.

— Очень хорошо, что ты так хорошо меня знаешь.

Денис проводит рукой по волосам. Делает глубокий вдох. Смотрит вперед, постукивая пальцами по рулю.

— Спасибо… — тоже смотрю вперед. — Я не знаю, как тебя отблагодарить. Я ничего не соображаю. Я потом что-нибудь придумаю… я…

Посмотрев на него, я вижу, как он чешет бровь.

— Мне уже страшно, — говорит с иронией. — У тебя краска на щеке, — добавляет ровно.

— Что? — бормочу, проводя пальцами по своей щеке.

— На другой, — вздыхает он.

Протянув руку, обнимает ладонью мое лицо, отчего в меня будто молния ударяет.

Его ладонь сухая и теплая. Горячая.

Большим пальцем он чертит на скуле крошечные круги.

Приоткрыв губы, я не дышу.

Он смотрит на них. Смотрит мне в глаза.

Ну, прогоняй меня, черт возьми!

Вместо этого он тихо произносит:

— Хочешь глинтвейна?

Глава 27

Карина

Пряный обжигающий напиток растекается по моему небу, и в ту же секунду по венам бежит тепло.

— М-м-м… — прикрыв глаза, слизываю сладкую каплю из уголка губ. — Фантастика…

Обхватываю обеими ладонями теплую кружку.

Холод, который колотил меня изнутри, отступает. Мышцы становятся, как пластилин…

— Есть хочешь?

— Не знаю… — бормочу, делая еще один глоток.

Я не могу вспомнить, ела ли сегодня. Может, поэтому голова начинает кружиться.

Блаженно выдохнув, откидываюсь на спинку дивана, который в этом кафе предлагается вместо стульев.

Я не знаю, что это за место. Кажется, он тоже тут впервые.

Здесь приглушенный свет и почти нет посетителей. На окнах гирлянды, откуда-то наигрывает музыка.

Он сидит напротив.

Листает меню и помалкивает.

Красивый.