Брат моего жениха

– Уже не важно. Было, не было. Вот так оно случилось, – усмехается девушка. – И я не думаю, что потом в твоей звездной спортивной жизни нашлось бы место вечно плачущему и требующему внимания ребенку! Даже если бы я нашла тебя и честно все сказала, признайся хоть самому себе: что бы ты сделал? Это не приехать раз в полгода поиграть и подарить зайца, Рысев! Ребенок – это не спать ночами, трястись над ней, как над осенним листиком, учить, играть, элементарно нести ответственность за кого то, кроме себя, а ты... Ты этого не умеешь делать, – договаривает уже шепотом Илана, и мы оба замолкаем. Упрямо бодаемся взглядами.

И понимаю, что надо что-то сказать. Что надо как-то обличить в слова все то, что кипит внутри. А это и злость, и ярость, что замешивается с нежностью, неверием и колоссальным удивлением от услышанного. И надо бы открыть рот и ответить хоть что-то на ее обвинение, но неожиданно наступает откат. Словно всю эту неделю, что Лана тут, я был как оголенный нерв. В этом дурацком доме все буквально искрило от напряжения. От молчания. От обид. Ненависти и чувств, которые, я уверен, у обоих еще остались друг к другу. И вот он, пик всего этого хаоса. Момент, когда уже высказано друг другу все, что давно должно было быть озвучено, и теперь наступает полное опустошение.

И ты смотришь в эти серые, влажные от слез глаза, полные обиды, которые кидают колючие иглы ненависти, и понимаешь, как бы мы тут сейчас не орали, друг друга мы так и не услышим. У нее есть своя правда, а у меня своя. И, к несчастью для нашей дочери, слушать и слышать друг друга мы не умеем. Так и не научились.

Нашей дочери. Даже смешно, как быстро мозг перестроился на новую формулировку.

– И что… – слышу неуверенное от Ланы. – И что теперь, Рысев?

– Я не знаю, – отвечаю совершенно честно, не понимая, что вообще мы будем делать дальше. Вздыхаю так, словно только что пробежал стометровку, и отворачиваюсь. Расстегиваю верхние пуговицы рубашки, которая неожиданно начала давить, и усаживаюсь в кресло, закидывая ногу на ногу и устремляя взгляд на лесок, что тянется полосой за территорией дома.

– Я должна сказать Славе, – судя по тому, откуда звучит ее голос, Лана все еще стоит у входа в дом, не собираясь возвращаться к столу.

Ужин. Я надеялся, что этот ужин что-то поменяет между нами. В наших отношениях. Плохо понимал, какой хотел исход, но точно не разругаться в пух и прах.

– И сказать я должна не только про дочь, – слышу грустный смешок и потираю переносицу. Виски долбит так, что кажется, голова сейчас просто разорвется. – Это было бы… честно по отношению к нему, – продолжает Илана. Вот только она ли должна сказать?

Слышу, как за спиной хлопнула дверь в дом. Лана ушла внутрь, так и не дождавшись от меня какого бы то ни было внятного ответа. Наверняка сейчас отправится собирать вещи, паковать чемодан. Билет есть, рейс утром, и должен ли я ее остановить? И если да, снова возвращаемся к ее же вопросу: а что дальше? Кто я ей?

Не знаю, сколько проходит времени, пока я так бесцельно просиживаю на веранде, копаясь в своих мыслях, когда слышу за спиной тихое:

– Отвези меня в гостиницу, Рысев.

– Тебе не обязательно сбегать. Ты можешь остаться до отлета… – кидаю взгляд через плечо, а она уже в простых джинсах и с сумкой наперевес. Такая простая, но такая родная Лана.

– Я не хочу. Мне нужно побыть одной, – говорит девушка, из-за которой я снова потерял всякий покой. Из-за которой сердце несется в тысячи раз сильнее. Девушка, которая уже второй раз переворачивает мою жизнь с ног на голову. Та, которую я и не хочу отпускать, и не могу удержать, просто потому что не знаю, что я могу ей предложить? Ей и дочурке. И нужен ли я вообще им?

– Я выпил и не могу сесть за руль. Но позвоню другу. Он тебя отвезет.

– Хорошо, – все, что слышу в ответ.

Минуты до приезда Сереги длятся катастрофически медленно, но друг с женой, когда я звоню им, без лишних вопросов соглашаются забрать Илану. Когда они подъезжают, я открываю для девушки дверь, придерживая, и уже в последнее мгновение, когда она почти прошмыгнула в салон, не могу удержаться. Не знаю, сколько пройдет времени до нашей следующей встречи, поэтому не могу отказать себе в последней “шалости”. Тяну ее за руку на себя и, прижав ее, хрупкую, к себе, целую. Легко и почти невесомо, касаясь упрямо поджатых губ со вкусом вина. Полной грудью вдыхаю ее запах, запоминая, и отстраняюсь. Сжимая пальцами подбородок, заставляя поднять растерянный взгляд глаза в глаза.

Черт возьми, знала бы она, как все внутри горит, вспоминая наш спонтанный секс в день ее приезда. Как бунтует тело и как хочется снова забрать ее себе. Только себе.

– Мне нужно время, Лана. Мне нужно понять, что вообще делать дальше, –  говорю, надеясь, что она меня поймет. Однако в ответ слышу только вздох и чувствую, как она упирается ладошками мне в грудь, отталкивая от себя.

– Ничего, Рысев. Просто продолжать делать вид, что ничего не произошло.