Брат мой

Сеня грозно глянул на него... И вдруг его осенило: город-ской вид, а главное, желтый портфель -- все это вызывало в воображении Сени чарующую картину склада запчастей... Темные низкие стеллажи, а на них, тускло поблескивая мас-лом, рядами лежали валы -- огромное количество коленча-тых валов.

И городской незаметно сует ему пару...

-- Слушай, друг!.. -- Сеня изобразил на лице небреж-ность и снисходительность. -- У тебя на авторемонтном ни-кого знакомого нету? Пару валов вот так надо. Пол-литра ставлю.

Городской снял со своего плеча Сенину руку.

-- Я такими вещами не занимаюсь, товарищ, -- сказал он. Потом деловито спросил: -- Он сильно злой?

-- Кто?

-- Секретарь-то?

Сеня посмотрел в глаза городскому и опять увидел строй-ные ряды коленчатых валов на стеллажах.

-- Нет, не очень. Бывает хуже. Иди, я тебя подожду здесь. Иди, не робей.

Городской поднялся, поправил галстук. Прошелся около двери, подумал...

Дверь неожиданно распахнулась -- на пороге стоял сек-ретарь.

-- Здравствуйте, товарищ первый секретарь, -- негромко и торопливо заговорил усталый, ибо секретарь собирался уходить. -- Я по поводу своей жалобы.

Секретарь не разобрал, по какому поводу.

-- Что?

-- Насчет жалобы. Она теперь в вашем районе живет и...

-- Кто живет в нашем районе?

Усталый досадливо поморщился.

-- Я вот здесь подробно, в письменной форме... -- Он стал вынимать из портфеля листы бумаги. -- Целый "Война и мир", хе-хе...

-- Вот тут на улице, за углом, прокуратура, -- сказал сек-ретарь, -туда.

-- Не в этом дело, товарищ секретарь. Они не поймут... Я уже был там.

Секретарь прислонился спиной к дверному косяку.

-- Идите. Там все понимают.

Усталый помолчал и дрожащим от обиды голосом сказал:

-- Ну что же, пойдем выше. -- Повернулся и пошел на выход совсем в другую сторону. -- Все забыли!..

-- Не туда, -- сказал секретарь. -- Вон выход-то!

Усталый вернулся. Проходя мимо секретаря, горько про-шептал:

-- А кричим: "Коммунизм! Коммунизм!"

Секретарь проводил его взглядом, повернулся к Сене.

-- Кто это, не знаешь?

Сеня пожал плечами.

-- А ты чего стоишь тут?

-- Уже пошел, все.

Грустный грустно шагая серединой улицы -- большой, солидный. Круглая большая голова его сияла на солнце.

Сеня догнал его.

-- Разволновался? -- спросил он.

-- Заелся ваш секретарь-то, -- сказал грустный, глядя перед собой. -Заелся.

-- Он зашился, а не заелся. Погода вот-вот испортится, а хлеб еще весь на полях. Трудно.

-- Веем трудно, -- сказал грустный. -- У вас чайная где?

-- Вот, рядом,

-- Заелся, заелся ваш секретарь, -- еще раз сказал груст-ный. -Трудно, конечно, такая власть в руках -- редко кто не заестся.

-- Ты из города?

-- Да.

-- У тебя там на авторемонтном никого знакомого нету?

-- А что?

-- Пару валов надо...

-- Волов?

-- Валов. Коленчатых.

Грустный человек грустно посмеялся.

-- Мне послышалось: волов. Надо подумать.

-- Подумай, а?

Подошли тем временем к чайной. Вошли в зал. Грустный сказал:

-- Сейчас... Сделаем небольшой забег -- что-нибудь со-образим.

-- Какой забег?

-- В ширину.

Сеня не понял. Грустный опять посмеялся.

-- Ну, выпьем по сто пятьдесят... Выражение такое есть. -- Он грузно опустился на стул, портфель поставил на стол. -- Садись.

-- Слушай, туг же нет по сто пятьдесят.

-- Как?

-- Не продают.

-- Тьфу!.. Демократия!

-- Красного можно.

-- Ну, возьми хоть красного. На деньги.

Сеня принес бутылку вина, стакан.

-- А себе стакан?

-- Мы же в город поедем. На мотоцикле же. Как я пове-ду-то?

-- А, валы-то... -- Грустный налил полный стакан, вы-пил, перекосился. -- Ну и гадость!.. Чего только не надела-ют. -- Налил еще полстакана и еще выпил. -- От так.

Закурили.

-- Валы, говоришь?

-- Валы.

-- Прямо хоть караул кричи?

-- Точно. Погода стоит...

-- Мне бы ваши заботы... А на кой они тебе сдались, эти валы?

-- Я же тебе объяснял: полетел...

-- Нет, я про тебя говорю. Машина-то чья?

-- Моя.

-- Личная?

-- Какая личная!..

-- А, государственная?

-- Ну.

-- А почему тебе жарко?

-- Так я же на ней работаю!

-- А ты не работай. Нет валов -- загорай. У них же все есть -- пусть достанут. Они же самые богатые в мире. Они вообще самые свободолюбивые. Законов понаписали -- во! -- Грустный показал рукой высоко над полом. -- А все без толку. Что хотят, то делают.

Сеня оглянулся в зал.

-- Чего ты орешь-то?

-- Братство! Равенство!.. -- Грустного неудержимо пове-ло. Он еще выпил полстакана. -- Они на "Волгах" разъезжа-ют, а мы вкалываем -- равенство.

Сене было нехорошо. Он не знал, что делать.

-- Брось ты, слушай, чего ты развякался-то? Поедем за валами.

-- Вот им, а не валы! Пусть они на своих законах ездят. Я им покажу валы... -- Грустный вылил остатки в стакан, выпил. -- Пусть они -- петушком, петушком... Пошли их к...

-- Да мне нужны валы-то, мне-е! -- Сеня для убедитель-ности постучал себя пальцем в грудь.

-- Вот им -- принципиально! -- Грустный показал фигу.

-- Значит, не поедем?

-- Нема дурных, как говорил...

-- Что же ты мне, гад, голову морочил? Я счас возьму бу-тылку, как дам по твоей люстре, чтоб ты у меня рабочее время не отнимал. Трепач.