Брат мой

Сеня стал подавать признаки жизни. Открыл глаза, замы-чал... Потом его стало рвать водой и корежить. Рвало долго. Сеня устал. Закрыл глаза. Потом вдруг -- то ли вспомнил, то ли почувствовал, что он без трусов, -- вскочил, схватился... там, где носят трусы... Очкарики засмеялись. Сеня -- бегом по камням, прикрывая руками стыд, -- добежал к своей одежде, схватил, еще три-четыре прыжка -- и он скрылся в кустах. И больше не появлялся.

-- Вот теперь и выпить полагается!

-- Зря он сбежал! -- сокрушались. -- Лютенко нахмурит-ся: "В честь чего выпивка?" -- "Спасли утопающего". Не по-верит. Скажет, выдумали. Ира, подтвердишь?

-- Если вам не полагаются медали, то и выпивка не пола-гается. Я против.

Сеня между тем пришел в магазин. Продавщица была молодая. Сеня оглянулся, спросил продавщицу негромко:

-- Здесь бумажник никто не находил?

-- Какой бумажник?

-- Кожаный... в нем пятнадцать отделений.

-- Твой, что ли?

-- Не имеет значения. Никто не поднимал?

-- Нет. А что там было?

-- Деньги.

-- Твои, что ли?

-- Не имеет значения.

-- Много денег?

-- Три тысячи.

-- Новых?!

-- Новых... Новеньких. Никто не поднимал?

Тут только сообразила продавщица, что Сеня ее разыгры-вает.

-- Господи!.. Сенька, заикой сделаешь так. Да ведь как серьезно, черт такой! Ты хоть раз в глаза видел такие деньги?

Сеня криво улыбнулся.

-- Хочешь, я тебе сейчас... Ну ладно. Замнем для ясности. Дай бутылку. -- Сеню всего трясло -- замерз.

-- Чего "я сейчас"?

-- Ладно, ладно. Давай бутылку и помалкивай. Я про деньги не спрашивал.

-- Женился бы ты, чудак-человек, -- с искренним сочув-ствием сказала продавщица. -- Женишься -- заботы пойдут, некогда выдумывать-то будет что попало...

-- Ладно, ладно, -- сказал Сеня, не попадая зуб на зуб. Еще раз предупредил продавщицу: -- Имей в виду: я про деньги не спрашивал. Если кто найдет, станут тебе отда-вать -- ты ничего не знаешь, чьи они.

-- Ладно, Сеня, не скажу. Только ведь не отдадут.

-- Как?

-- А то не знаешь -- как? Найдут и промолчат. Три тыщи -- это дом крестовый, какой же дурак отдаст. Присвоют, и все.

-- На всякий случай: ты ничего не знаешь. Они -- фаль-шивые.

...Пришел Сеня поздно. Заметно выпивши.

-- А где... она?

-- Что ж ты один? Прихватил бы сюда -- вместе бы вы-пили.

-- ...А она ушла?

-- Ушла.

-- Почему? Почему она ушла?

-- Завтра поеду.

-- Почему?

-- Ты что, так уж пьян, что ли? Заладил, как попугай: "Почему? Почему?" Когда-никогда надо ехать.

-- Надо?

-- Тьфу!..

-- Не сердись, братка. Правда, маленько выпил. Но ведь... ладно. Теперь слушай меня: не торопись. Поживи еще ма-ленько.. . Никуда твой город не денется.

-- Не могу.

-- Можешь. Я знаю, почему ты заторопился. Ну, вот слу-шай: женись на ней. Если у тебя такие дела с семьей -- женись. Лучше ее тебе нигде не найти. Это я тебе не пьяный го-ворю. Я для того и выпил, чтобы сказать. Если смущает, что я тут со своей... с этой... с любовью, то не обращай внимания. Я тут пришей-пристебай, никогда она за меня не пойдет, мы все это прекрасно понимаем. А и пойдет, то что я с ней буду делать, с такой? За тебя пойдет. Кладу голову на отсечение: лучше ее ни в жизнь не найти. Ваня, братка, я рад буду: же-нись на ней. Живите здесь. Я найду себе!.. Их тут навалом. Дом поставишь, семья будет... Ты же крестьянин, Ваня, как ты можешь так легко уехать? Тут не Мамай прошел... Тут твои руки нужны, голова твоя умная. Разве ты не понима-ешь? Ты привык там, я знаю... Отвыкни. Трудно же без вас, черти! Мы справимся, урожай уберем, все сделаем... не то де-лали. -- Сеня крепко зажмурился, тряхнул головой. -- Не в этом дело. Вот ты говоришь: "Пусто". А что, мы не видим, что ли? Что, нам неохота, чтоб тут народу кишмя-кишело, чтоб гармошки орали по ночам, девки пели, чтоб праздники были, гуляли бы, на покос собирались? Помнишь, говоришь, покос-то? -- Сеня помолчал. -- Тоже люблю... Ребятишек бы своих косить учили. Помнишь, отец учил: "На пятку жми, сукин сын!" А про меня ты не думай, не жалей меня. Жалеть будешь -- мне обидно станет. Это мне тебя жалко, но я мол-чал. А сейчас -- раз уж пошел такой разговор -- говорю: жал-ко и удивительно. Как только у тебя сердце терпит? Эхх, -- вздохнул Сеня, -- братка милый мой...

-- А знаешь, какой дом можно сделать? -- сказал вдруг Иван. -Двухэтажный. Сейчас мода -- двухэтажные. Краси-во, я видел. Мне один раз даже во сне такой приснился...

-- Да зачем он, поди, двухэтажный-то?

-- Да что ты?! -- заволновался Иван. -- Знаешь, как удоб-но! Вот, смотри как: низ -- как обычный пятистенок, так? Но кладовка и сенцы не пристраиваются, а -- в срубе. Так?

-- А крыша как? Флигелем?

-- Нет, кругом. Теперь смотри: на втором этаже -- где кладовка и сенцы -- пойдет веранда. Причем ее можно про-пустить и с торца -- под окнами, балкон такой...

-- А крышу -- свесить, -- подхватил Сеня. -- А?

-- Но!

Сеня снялся с места и заходил по избе.

-- Знаешь, где его можно поставить? На берегу, где Змеи-ный лужок-то выходит... Где кузня-то была! Знаешь?

-- Знаю.

-- А баню прямо на берегу поставить...

-- А с кручи спустить трос...

-- Для чего?

-- Воду доставать. Ворот, колесо какое-нибудь -- и мо-тай.