Брат на брата. Окаянный XIII век

–Женка твоя, Настя, просила за тобой присмотреть. Вот потому и пылю теперь по дороге.

–Вона как… – удивленно протянул Лука. – А я-то ненароком подумал, что ты разжиться на Руси захотел.

–Разживешься, как же! – уже серьезно проговорил Фрол. – Ты много серебра в кошель положил, когда на князя Всеволода Юрьевича походом ходили?

Лука боднул головой.

–Во-во, и я столько же! Слава Господу, без крови дело порешили, а то… Да и ноне надо бы миром.

–Хорошо бы, – согласился Лука Меньшой. – Токмо Чермный жаден не в меру да злобен, а наш-то князь хотя и бессребреник, да больно горяч. Коли что, сразу за меч хватается.

–Что верно, то верно. Одно радует, что силища вон какая идет, а там смоляне присоединятся. Да Мстислав Мстиславич говорил, что еще и князь луцкий Ингварь Ярославич с дружиной поспешает. Во как!

–С таким-то войском токмо на Орден ходить или Дикое поле воевать, а мы супротив своих мечи навострили, – невесело проговорил Лука, и ратники надолго замолчали.

Мстислав не повел свое войско в Смоленск. Новгородцы стали лагерем под стенами города. Ждали прихода луцкой дружины. Воины маялись от безделья: кто плескался в речке и грелся на солнышке, кто ходил по знакомцам и бражничал, кто днями пропадал на торгу, заводя дружбу среди смоленских купцов. И никто не мог предположить, что вынужденная праздность обернется бедой. Как-то на торгу заспорили новгородцы и смоляне, кому из князей быть во главе похода: Мстиславу Удалому или Мстиславу Романовичу, который стоял во главе смоленских полков.

–Нас больше числом, нам и первенствовать! – кричали смоляне.

–Мстислав Мстиславич позвал князей в поход на Русь, ему и быть во главе! – не уступали новгородцы.

Слово за слово, дошло дело до кулаков. На беду, среди спорщиков оказался новгородский купец Микеша. Кулаки что молоты. Сгоряча стукнул смолянина, у того голова и раскололась, словно скорлупа ореха. Возроптали смоляне, стали требовать суда над новгородцами. Насилу князь Мстислав Романович унял горячие головы. Мстислав же Удалой обрушил свой гнев на новгородцев. Но те обиделись на него и заявили, что на Киев не пойдут. Князь стал звать новгородцев на вече, чтобы на нем разрешить возникшие разногласия, но они не пришли. И тогда Мстислав Удалой, собрав новгородцев, заявил:

–Я вам не князь! Вы вольны вернуться в Новгород и призвать того, кто вам глянется. Я же со своей дружиной ухожу со смоленскими полками.

А наутро подошел луцкий князь Ингварь Ярославич с дружиной. К полудню смоленские полки, новгородская и луцкая дружины вышли из города. Под стенами Смоленска остались лишь новгородцы.

–Что деется-то! Стыдоба-то какая! Князя Мстислава одного бросили, а он нам служил верой и правдой, защищал вежи земли новгородской, – все чаще звучали недовольные голоса. – Вся Белая Русь над нами смеяться будет: не поделили первенства! Вече давай! Совет держать будем!

Под вечер собрались новгородцы на совет.

Говорили много, сошлись в одном: повиниться перед Мстиславом.

Шли всю ночь, а утром уже стояли перед лагерем князей. Мстислав Удалой молча выслушал посадника Твердислава, погрозил перстом новгородцам и, улыбнувшись в бороду, кинул в сторону виновато склонивших головы выборных вечем:

–Бог вам судья. Поспите малость, скоро выступаем!

Как ни противился Владимир садиться на стол в Переяславле Южном, а за год пообвык, прижился. После Владимира, Ростова, Москвы Переяславль казался ему серым, сонным, невзрачным. Не единожды разоренный половцами, город медленно наполнялся народом, отстраивался, но все равно смотрелся каким-то обветшалым и недужным. Владимир, понимая, что здесь он надолго, понемногу принялся укреплять его стены, детинец, углублять ров, налаживать ратную службу в порубежных городках. Давалось это с величайшим трудом, ибо переяславцы уже давно не ведали твердой княжеской руки, жили бедно, в великом страхе. И как не страшиться, коли на юге половцы, на северо-востоке – Новгород-Северский, князья которого только и ждут повода, чтобы присоединить к своим землям ослабленный Переяславль.

Помня наказ Юрия, Владимир жил мирно, стремясь налаживать добрососедские отношения, но в свой первый же приезд в Киев понял, что Всеволод Чермный – волк и с ним дружбы не будет. Когда же он услышал, что против киевского князя идет огромное войско, Владимир принялся готовить дружину к походу, и на чьей стороне ему быть, сомнений не было.

Объединенное войско князей взяло на щит Речицу и еще несколько городков по Днепру. Всеволод Чермный ожидал их с войском под Вышегородом. Туда же пришел и Владимир со своей дружиной. Всеволодович был встречен Мстиславом Удалым тепло, по-родственному, по-отечески. По предложению новгородского князя Владимир поставил свой шатер рядом с его шатром, и их княжеские стяги реяли на ветру тоже рядом.

–Вон как наш-то взлетел, – не без гордости говорили переяславцы о Владимире Всеволодовиче, – с самим Мстиславом на равных! Уважает земля русская сыновей Всеволодовых!