Брат на брата. Окаянный XIII век

–Не изволь тревожиться, государь, – поспешил успокоить князя Устин Микулич. – На Стрелице токмо торговые дела вершатся, а коли кто недоволен чем или обиду кто кому нанес, так подстерегут где-нибудь на реке, и воздастся обидчику по вине его.

–Что же, разумно, – согласно кивнул князь. – Пойдем же, посмотрим, чем богат торг. Может, себе чего присмотрю. Негоже к княгине без подарка возвращаться.

В сопровождении двух дюжих гридей Юрий и Устин Микулич двинулись вдоль разложенных прямо на песке товаров. Такого изобилия не видел даже владимирский торг. На вопрос «Почему?» воевода городецкий пояснил:

–Так купцы идут прямо в Новгород, минуя стольный град.

–Но почему? – повторил вопрос Юрий.

–Прости, князь, но скажу, как есть: мыто велико на володимирском торгу.

–Вон оно что! Из-за этого мы вдвойне теряем: лишаясь всех этих товаров и мытных денег с них.

–Об этом я и думал, когда толковал о граде в этих местах.

–Хитер ты, Устин Микулич, – улыбнулся князь. – Эко как разговор подвел, да и меня, поди, не только из-за торга сюда привел. Но град надобно ставить не на косе, а там, – показал он рукой на крутой берег, – на Дятловых горах. Сами горы уже что стены стоят, не подступиться. Соседство вот только беспокойное.

–Мордва?

–Они, Устин Микулич.

–Соседей можно и потеснить, – хитро сощурил глазки городецкий воевода.

–Вон как ты размечтался, и я с тобой следом, – рассмеялся Юрий. – Да вот одна беда: в Городце сижу, а не в стольном граде.

–И то верно, – погрустнел Устин Микулич. – Даст Бог, ненадолго.

До самого вечера ходил князь по вольному торгу. Приценивался, заводил разговоры с иноземными купцами, поражаясь их осведомленности о делах Руси, выспрашивал о путях, коими пришли в землю владимирскую. На ночевку расположился Юрий у костра своих старых знакомых, владимирских купцов Романа Богуна и Луки Остроуха. Купцы были гостеприимны, словоохотливы. На вопрос о здоровье князя Константина знакомцы поведали, что тот на людях бывает редко, более печется о душе, нежели о мирских делах. Совсем недавно заложил в Ярославле церковь каменную Спаса. Сам же великий князь словно тень – тих, худ и недужен. Поведали, что в порубежье земли русской неспокойно: опять свеи [54] зашевелились, чудь воюют; в Галиче замятня; половцы безобразничают, народ киевский и переяславский задирают; посетовали, что булгары не дают вольно торговать на Волге, не пускают купцов с Руси в Хвалисское [55] море.

До утра Юрий не сомкнул глаз. Мысли будоражили воображение. Он не хотел смерти старшего брата, но понимал, что только так можно вернуться во Владимир.

Когда возвращались в Городец, Юрий был неразговорчив. Большую часть пути он провел, глядя в воду, пребывая в глубокой задумчивости. По прибытии в Радилов, не заходя в город, он прошел в Федоровский монастырь и много времени простоял на коленях перед образом Божией Матери, а затем до позднего вечера провел в келье епископа Симона в покаянии и душевном разговоре. Осознание содеянного пришло раньше, а вот раскаяние наступило только сейчас.

Умиротворенным, с просветленным взором входил князь в Городец, еще не зная того, что в тереме уже два дня его дожидается гонец от Константина. Великий князь призывал его к себе. Полуторагодичное изгнание закончилось.

Константин

1С замиранием сердца подъезжал Юрий к Владимиру. Завидев золоченые купола Успенского собора, князь спешился и перекрестился на отсвечивающие солнечными бликами кресты. Два десятка гридей, сопровождавших Юрия, последовали его примеру.

Ближними воротами в город были Волжские, но князь проехал берегом Клязьмы, чтобы предстать перед парадными – Золотыми. Воротные сторожа, узнав князя, смахнули с голов шапки, поклонились поясно.

–Здрав будь, князь Юрий Всеволодович! Легка ли дорога легла? – широко улыбаясь, прогудел один из них.

–Здорово, молодцы! – отозвался Юрий. – А дорога домой короче иной.

–Надолго ли в стольный град? – выкрикнул кто-то из сторожей. Но Юрий, не ответив, пришпорил коня и вскоре выехал на Соборную площадь. Вот и княжеский терем. Встречать на высокое резное крыльцо вышла лишь княгиня Агафья. Расцеловавшись с Юрием по-родственному, она спросила:

–Сразу к Константину пройдешь или отдохнешь с дороги?

–Веди! – коротко бросил Юрий, и от этого «Веди!» повеяло холодом.

Агафья, словно оправдываясь, пояснила:

–Ты на Константина-то зла не держи, что сам тебя не встретил. Недужен он. В харатейной над свитками радеет, – и, уже тише, добавила: – Ты уж не спорь с ним. Потерпи. Недолго уже осталось, – дрогнула голосом Агафья, губы ее задрожали, и слезинки непрошено побежали по щекам.

Юрий обнял Агафью за плечи и негромко сказал:

–Останься, я сам пройду. А за Константина не тревожься. Мне ли спорить с ним…