Брат на брата. Окаянный XIII век

— Малы еще. Подрастут, и им уделы найдутся, — отмахнулся от жены Ярослав.

— Как же, расстарался для тебя Юрий. Своим-то сыновьям уделы дал многолюдны, богаты, от рубежей подале. А внуки появятся, и им земли надобно.

— Чего ты от меня хочешь? К чему речи твои, не пойму? — затряс головой Ярослав.

— К тому речь, что под лежачий камень вода не течет, и, сидя в Переяславле, великокняжеского стола не добудешь. Юрий силен своими уделами: Ростовом, Суздалем, Смоленском… А забрать у него Ростов что руку отсечь.

— Так в Ростове Василька сидит!

— То-то и оно. Да после Калки Василька Константинович уже не тот, нет веры у него в Юрия. Татарский меч веру ту порушил. Да и братец его, Всеволод, тоже дядей не больно доволен: самый беспокойный и самый дальний удел дал — Переяславль Южный. Время пришло Константиновичей под свою руку взять. Да и с братом твоим Святославом надо бы повидаться.

— Да нет, Святослав ноне в чести у Юрия, а вот с Иваном встретиться надо.

— И хорошо, — потеплела голосом Ростислава. — Позови на княжеский постриг. Не откажут, чай. Александру уже время ратную науку постигать. А в Ростов сам поезжай, навести Василия, с молодой женой поздравь, подарков отвези. Всеволоду-де письмо отпиши, к себе позови, приласкай, посули Суздаль в удел, коли за тобой пойдет. А я поеду в Торческ к отцу. Князь Мстислав хотя и отдал Галич королевичу Андрею, да все Понизовье под ним, и Киев, коли что, его поддержит.

В тот же день Ярослав ускакал в Ростов, а княгиня засобиралась в путь-дорогу, но выехать не успела: князь Мстислав Мстиславич по пути в Киев заболел и умер, успевши перед кончиной постричься в схиму. Похоронили великого князя тихо, скромно, в построенной им некогда церкви Святого Креста в Киеве.

Усилия и время были потрачены Ярославом не напрасно. Василька согласился прийти на зов с дружиной, Всеволод тоже откликнулся на приглашение. Только брат Иван встревожился, когда Ярослав предложил пойти ему против Юрия.

Андрей, после того как вывез тайно из Новгорода сыновей князя, был обласкан Ярославом и еще больше приближен. Князь стал поручать ему дела тайные, требующие верности, молчания и отчаянной храбрости. Именно он отвез приглашение князя в Переяславль Южный, был вместе с ним и в Ростове, не хотел, но волею случая стал свидетелем разговора Ярослава с Иваном. Он понимал, что готовится предательство, что прольется кровь, что великий князь не уступит Владимира и надо выбирать, за кого стоять. За Ярослава или за Юрия? От невеселых дум гудела голова. Наконец он решился. Не спеша, обстоятельно, обдумывая каждое слово, он описал шаг за шагом свое двухлетнее пребывание на службе у Ярослава. Андрей не винился. Великий князь велел ему служить Ярославу, и он служил. Но Андрей не хотел крови и не мог изменить человеку, которому служил дед, служил отец.

Передавая послание своему слуге, он строго наказал:

— В этом письме моя жизнь и моя смерть. Передашь его великому князю — жить мне, завладеет им кто-либо — смерть. Поезжай и помни об этом.

Через неделю Мотя вернулся.

— Что сказал великий князь на послание? — в нетерпении спросил Андрей слугу.

— Ничего, — развел руками Мотя. — Наказал, чтобы ты берег себя и что скоро он тебя призовет.

А еще через неделю прискакал гонец из Владимира. Великий князь повелел брату прибыть немедля в Суздаль для совета. Ярослав, как ни жаль было ему покидать Переяславля-Залесского, повиновался великому князю.

Когда Ярослав приехал в Суздаль и, обнявшись с Юрием, вошел в просторную горницу, все стало ясно: на лавке с поникшими головами сидели Василька и Всеволод, а прислонившись плечом к стене и сложив руки на груди, стоял Иван.

— Сядь! — указал Юрий на столец, стоявший посередине горницы. Насупившись и тяжело задышав, Ярослав опустился на указанное место. — Призвал я тебя и Ивана, сыновей Константиновых, чтобы спросить: почто супротив меня замыслили зло? Не им говорю о том, — кивнул князь в сторону племянников, — а вам, братьям моим единокровным. Неужто Липицы мало, крови, пролитой в замятне?

— Так я же повинился, — буркнул Иван и, насупившись, отвернулся к окну.

— По молодости, по горячности пошел я супротив Константина. Не раз пожалел о том и покаялся, — продолжал Юрий. — Тебя, Ярослав, и тебя, Иван, в грех тогда ввел. Но ноне-то седина в бороде, разум воителя и мужа. Неужто тебе, Ярослав, земли мало, власти? Переяславль — удел не из последних, Новгород был под тобой, чего же еще надо? Великокняжеского стола? Коли был бы я уверен, что распорядишься им во благо, сам бы посадил тебя во Владимире. Но зная твой нрав, видя, как поступал ты с новгородцами, не единожды призывавшими тебя на княжеский стол, не вправе допустить до великого княжения. А посему у тебя два пути из этой горницы: либо в поруб, либо ко кресту.

— А коли клятву нарушу? — просипел Ярослав, бросив исподлобья недобрый взгляд на брата.

— Бог тебе судья.

— Говоришь, Бог, но судишь меня ты!

— Не сужу, а хочу предостеречь тебя от еще большего греха.

— Что будет с Васильком и Всеволодом?