Брат (не) моего отца

— Получается, я тебе больше не нужна? – интересуюсь у мужчины весело, но отчасти мне грустно, если всё окажется именно так.

— Нужна, — отвечает он. — По крайней мере, нам придётся ещё притворяться парой несколько месяцев, а после мы сможем якобы расстаться.

— Что придумаем? – спрашиваю, глядя в потолок, сдерживая слёзы, поэтому начинаю нести какой-то бред. Лишь бы заполнить мысли чем-то смешным и позитивным. — Ты изменишь мне? Или… я тебе? Нет! Ты мне! Я не такая, а тебя могла соблазнить секретарша.

— Никто никому изменять не будет, Дашенька.

— Просто так расстанемся? – поднимаю голову, чтобы взглянуть ему в глаза. – Это скучно. Где драма? – встаю и направляюсь к мужчине, изображая драматичное расставание. – О нет! Алекс! Не бросай меня! Я люблю тебя! – стираю воображаемую слезу, проговорив эти слова. — Здесь у меня, по идее, должна слеза катиться, я её стираю, а после подхожу и заношу руку для пощёчины.

— Я перехватываю твою руку, не давая тебе совершить непоправимую ошибку, — втягивается в спектакль Алекс.

— Я смотрю на тебя с ненавистью, не понимая, как ты так мог со мной поступить, — проговариваю, и в этот момент по щеке и правда скатывается слеза от понимания, что скоро я лишусь своего сумасшедшего маньяка, похитившего меня, чтобы я сыграла его невесту.

И я готова играть дальше, но чем больше я буду это делать, тем сильнее влюблюсь в этого мужчину, ведь меня тянет к нему с нашей первой встречи.

— А я… я целую тебя, — выдыхает мужчина и в тот же момент накрывает мои губы своими, легко попробовав их на вкус, давая мне забыться всего лишь на какую-то жалкую секунду, после чего отстраняется. – Ты успокаиваешься? Больше не плачешь? Веришь мне?

— Ага, — еле слышно отвечаю, заворожённо смотря в его голубые глаза.

Не хочу, чтобы это кончалось. Хочу вновь ощутить его губы, их вкус, тепло и руки мужчины, что прижмут меня к себе и больше не отпустят.

— Что же следует дальше, Дашенька? – шепчет Гринберг, обхватив мою талию, сделав в этот момент меня самой счастливой, подарив надежду на то, что я тоже не безразлична мужчине и у нас ещё что-то может выйти.

Я понимаю, что на нашем пути есть незначительные преграды в виде моих родных, но не им же встречаться и любить Алекса, а мне.

— Я… я не знаю, — честно признаюсь. – А ты?

— Вот и я не знаю, — тихо произносит и прислоняется лбом к моему. – Скажи мне, зачем ты согласилась на эту авантюру? Ты могла отказаться, и я бы ничего тебе не сделал. Ты ведь это понимала? Понимала, — заключает, глядя в мои глаза с такой болью и отчаянием.

— Просто платформа…

— Я бы тебя и без неё выслушал. И это тоже ты понимала. Так почему?

— Не знаю… Просто захотела и… — начинаю, но прерываюсь, понимая, что слова обнажат мою душу перед мужчиной. Они ранят даже меня, откроют истину и разворошат моё израненное от тоски сердце.

— И что, Дарья? – переспрашивает мужчина, подняв одну из рук к моему лицу, аккуратно пройдясь ей по моей щеке, стирая непрошеные слёзы.

— Не хотела возвращаться домой, где снова была бы одна, — слова слетают с моих губ, руша плотину моей защиты и спокойствия.

Долгие два года я прятала за ней себя, не позволяя ничему и никому пробраться сквозь неё. Я сидела за ней одна, вспоминая свою жизнь с папой, его слова, сказки… Я жила им, что ужасно, ведь я пропускала жизнь мимо.

— Значит, одиночество? – заключает Гринберг, продолжая прижимать и утешать, поглаживая по щеке.

— И… ты мне понравился, — слова вылетают сами так, словно ждали именно этого момента, чтобы оказаться произнесёнными. — Мне с тобой… я не чувствую рядом с тобой себя чужой. Мы словно давно знакомы, и я хочу быть рядом. Говорить с тобой, обсуждать что-либо, шутить, подкалывать…

— Мне тоже, Даша, — признаётся Алекс с доброй, но грустной улыбкой. — Ты меня привлекаешь так сильно, что это пугает.

— И…

— Но я старше тебя, Даша… И это единственное препятствие между нами, — грустно усмехается.

— Возраст? Он не имеет значения, Алекс, — протестую, слегка отстранившись от него. — Это ведь всего лишь цифры, обозначающие, сколько времени ты пребываешь на этом свете. Кто-то больше, кто-то меньше, но итог один – все мы проходим через одно и то же.

— Умная девочка, — хвалит, чтобы в следующее мгновение разбить. — Но… ты мне в дочери годишься, Даша.

— Иди ты, дед старый, — не выдерживаю, грубо отталкивая его от себя, тут же отскакивая. – Иди газеты свои читай! Пенсию получай! В маршрутках рано утром езди непонятно зачем! Огородом займись!

— Даша… — пытается подойти, но я делаю шаг назад.

— Что «Даша»? Я уже двадцать лет Даша! Бесишь ты меня! Я же тебе русским языком говорю, что мне плевать на возраст, плевать на то, что я возрастом с твою возможную дочь! Просто если мы испытываем симпатию, возможно, и временную, почему мы не можем попробовать? Жизнь состоит именно из попыток построить своё счастье.

— Подойди ко мне, — ласково просит, но я и не думаю успокаиваться, пока не донесу до него истину.